Николай 1 кто такие русские. Император николай i и его царствование. Красавец и храбрец с суровым взором

Николай I не относится к любимцам русской истории. Об этом этом императоре говорили: «В нем много от прапорщика и немного от Петра Великого». При Николае I в стране прошла промышленная революция, а Россию на Западе стали называть «тюрьмой народов».

«Палач декабристов»

В день коронации Николая - 14 декабря 1825 года - в Санкт-Петербурге вспыхнуло восстание декабристов. После оглашения манифеста о восхождении монарха на престол, завещания Александра и письма Константина с подтверждением отречения, Николай заявил: «После этого вы отвечаете мне головой за спокойствие столицы, а что до меня, если буду императором хоть на один час, то покажу, что был того достоин».

К вечеру новому императору пришлось принять, пожалуй, одно из самых сложных решений в своей жизни: после переговоров и неудачных попыток уладить дело мирным путем, Николай решился на крайнюю меру – картечь. Он пытался предотвратить трагедию и мотивировал отказ применить силу вопросом: «Что же вы хотите, чтобы я в первый день моего царствования обагрил кровью моих подданных?». Ему отвечали: «Да, если это необходимо для спасения Империи».
Даже те, кто недолюбливал нового императора, не могли не признать, что «14 декабря он показал себя властелином, личным мужеством и ореолом власти действуя на толпу».

Реформатор промышленности

Если до 1831 года император еще намеревался осуществить ряд преобразований для укрепления позиций самодержавия, то последующий курс правления, завершившийся «мрачным семилетием», был отмечен духом крайнего консерватизма. После разгрома восстания декабристов Николай поклялся, что революция, стоявшая на пороге России, не проникнет в страну, «пока во мне сохранится дыхание жизни». И он сделал всё, чтобы подавить малейшие проявления свободомыслия, в том числе ужесточил цензуру и усилил государственный контроль над образовательной системой (Школьный устав 1828 года и Университетский устав 1835 года).

Николаевская эпоха ознаменовала и позитивные явления. Новый император получил в наследство промышленность, состояние которой было наихудшим за всю имперскую историю. Поразительно, но факт: он сумел превратить ее в конкурентоспособную отрасль за счет автоматизации производства и масштабного использования вольнонаемного труда, уделяя этим вопросам особое внимание. С 1825 по 1860 годы было построено 70% дорог с твердым покрытием, в 1843 году начато строительство Николаевской железной дороги.

Цензор

Новый цензурный устав, запрещавший издание любых материалов, подрывавших авторитет существовавшего монархического строя, был обнародован в 1826 году. В народе он получил название «чугунного», вероятно, потому что в нем невозможно было отыскать «лазейки». Жесткой цензуре подвергалась не только художественная литература, но и учебники.

Широко известен абсурдный случай, когда к печати был запрещен учебник арифметики, в одной из задач которого выявили «подозрительное» троеточие между цифрами. Под нож цензоров попадали не только авторы-современники. Председательствующий цензор Батурлин, например, предлагал исключить из акафиста Покрова Богородицы следующие строки: «Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и звероподобных». Через два года был выпущен чуть более лояльный вариант «чугунного» устава, который ограничивал субъективность цензоров, но, по сути, не отличался от своего предшественника.

Ревизор

Другим делом жизни Николая Павловича стала борьба с вечной русской проблемой – коррупцией. Впервые при нем начали проводиться ревизии на всех уровнях. Как писал Ключевский, император частенько сам выступал в роли ревизора: «Бывало, налетит в какую-нибудь казенную палату, напугает чиновников и уедет, дав всем почувствовать, что он знает не только их дела, но и их проделки».

Борьба с расхищением госсобственности и злоупотреблениями велась как Министерством финансов во главе с Егором Канкриным, так и Министерством юстиции, которое на законодательном уровне следило за тем, насколько рьяно губернаторы наводят порядок на местах. Однажды по поручению императора для него был составлен список губернаторов, которые не берут взятки. В густонаселенной Россию таких набралось только двое: ковенский губернатор Радищев и киевский Фундуклей, на что император заметил: «Что не берет взяток Фундуклей - это понятно, потому что он очень богат, ну а если не берет их Радищев, значит, он чересчур уж честен». По свидетельствам современников, Николай Павлович «часто закрывал глаза» на мелкое взяточничество, заведенное издавна и широко распространенное. А вот за серьезные «проделки» император наказывал по всей строгости: в 1853 году перед судом предстали более двух с половиной тысяч чиновников.

Крестьянский вопрос

Радикальных мер тнребовал и так называемый «крестьянский вопрос» - император понимал, что народ ждет от него «лучшей жизни». Промедление могло привести к тому, что «пороховой погреб под государством» «рванёт». Император сделал многое для того, чтобы облегчить жизнь крестьян, упрочив стабильность империи. Был установлен запрет на продажу крестьян без земли и с «раздроблением семейства», а также ограничено право помещиков ссылать крестьян в Сибирь. Указ об обязанных крестьянах впоследствии был положен в основу реформы по отмене крепостного права. Историки Рожков, Блюм и Ключевский указывали, что впервые было сокращено количество крепостных, доля которых сократилась по разным оценкам до 35-45%. Улучшилась жизнь и так называемых государственных крестьян, которые получили собственные земельные наделы, а также помощь в случае неурожая от открытых повсеместно вспомогательных касс и хлебных магазинов. Рост благосостояния крестьян позволил на 20% увеличить доходы казны. Впервые была реализована программа массового образования крестьянства: к 1856 году было открыто почти 2000 новых школ, а количество учащихся с полутора тысяч человек в 1838 году выросло до 111 тысяч. По мнению историка Зайончковского, у подданных императора Николая I могло создаться впечатление, что «в России наступила эпоха реформ».

Законодатель

Еще Александр I обращал внимание на то, что закон – един для всех: «Коль скоро я себе дозволяю нарушать законы, кто тогда почтет за обязанность наблюдать их?» Однако к началу XIX века в законодательстве царила полная неразбериха, которая зачастую приводила к беспорядкам и судебным злоупотреблениям. Следуя собственной установке не менять существующий порядок, Николай поручает Сперанскому провести кодификацию российских законов: систематизировать и закрепить законодательную базу, при этом, не внося изменений в ее содержание. Попытки унификации законодательства предпринимались и до Николая, однако по-прежнему единственным сборником, который охватывал всё русское право, оставалось Соборное уложение 1649 года. В результате кропотливой работы было составлено Полное собрание законов, затем издан «Свод законов Российской» империи, куда вошли все действующие законодательные акты. Однако непосредственно кодификация, которую Сперанский планировал осуществить на третьем этапе работы, а именно создать Уложение, в котором бы старые нормы были дополнены новыми, не нашла поддержки у императора.

Николай I, пожалуй, был первым правителем России, у которого была чудовищная репутация в Европе. Именно в его правление Российская империи «заработала» такие эпитеты, как «тюрьма народов», «жандарм Европы», которые закрепились за нашей страной на многие десятилетия. Причиной тому было активное участие Николая в европейской политике. 1830-1840 годы стали временем революций в Европе, монарх считал своим долгом противостоять «бунтарскому хаосу».

В 1830 году Николай принял решение направить польские войска в составе русского корпуса на подавление революции во Франции, что вызвало восстание в самой Польше, часть которой входила в состав Российской империи. Повстанцы объявили династию Романовых вне закона, сформировали временное правительство и силы самообороны. Восстание поддержали многие европейские страны: в ведущих британских и французских газетах началась травля Николая и самой России. Однако император жестко подавил восстание. В 1848 году он отправил войска в Венгрию, чтобы помочь Австрии подавить венгерское национально-освободительное движение.

Император был вынужден продолжать затянувшуюся войну на Кавказе и вступить в новую - Крымскую, которая изрядно «потреплет» казну (дефицит будет восполнен только через 14 лет после окончания войны). По условиям мирного договора в Крымской войне Россия потеряла Черноморский флот, правда, Севастополь, Балаклава и ряд других крымских городов были возвращены в обмен на крепость Карс. Война дала толчок к экономическим и военным реформам, проводимым уже после Николая I.
Император, ранее отличавшийся отменным здоровьем, в начале 1855 года неожиданно простудился. Он подчинил свою жизнь и уклад вверенного ему «механизма» простому регламенту: «Порядок, строгая, безусловная законность, никакого всезнайства и противоречия, всё вытекает одно из другого; никто не приказывает, прежде чем сам не научится повиноваться; никто без законного обоснования не становится впереди другого; все подчиняются одной определённой цели, всё имеет своё предназначение». Умирал он со словами: «Сдаю мою команду, к сожалению, не в том порядке, как желал, оставляя много хлопот и забот».

Как известно, Николай I скончался 18 февраля (2 марта) 1855 года. Официально было объявлено, что император простудился, принимая парад в лёгком мундире, и умер от воспаления лёгких (пневмонии). Как это обычно бывает, в первые же дни после кончины Николая возникли легенды о его внезапной смерти, причём распространяться они стали с молниеносной быстротой. Первая версия – царь не мог пережить поражения в Крымской войне и покончил с собой. Вторая – лейб-медик Мартин Мандт отравил императора. Что же случилось на самом деле?

Император Николай I

«Совершенно неожиданно даже для Петербурга»

Поэт, журналист и (что очень важно!) доктор медицинских наук В.Л. Пайков уже в советское время рассуждал по этому поводу: «Слухи о самоубийстве, об искусственно вызванной простуде, о приёме яда, когда простуда стала проходить и т.д., шли из дворца, из медицинского мира, распространялись среди литературной публики, бродили в обывательской среде <…> Такой физически крепкий человек, каким был Николай I, не мог скончаться от простуды, даже и тяжёлой её формы».

И тут невольно возникает вопрос: а были ли серьёзные поводы для отрицания официальной версии кончины императора? Ответ на этот вопрос очевиден: конечно, были.

Прежде всего, как пишет историк Е.В. Тарле, знавшие натуру Николая русские и иностранцы всегда говорили, что никак не могли представить себе императора, «садящегося в качестве побеждённого за дипломатический зелёный стол для переговоров с победителями». Отсюда и проистекает версия о том, что Николай I тяжело воспринял известие о разгроме русских войск под Евпаторией. Он якобы понял, что это предвестник поражения во всей Крымской войне, а посему попросил Мартина Мандта дать ему яд, который позволил бы ему уйти из жизни, оградив себя от позора.

Сторонники другой версии – коллеги-современники доктора дружно обвиняли его в недооценке состояния своего венценосного пациента и в неадекватности методов лечения.

Свою роль сыграла и пишущая братия. Ей больше нравилась версия самоубийства.

Как отмечал Тарле, слухи о самоубийстве «были широко распространены в России и Европе (и оказывали своё воздействие на умы)», причём «верили этим слухам иной раз люди, отнюдь не грешившие легковерием и легкомыслием». Например, публицист Н.В. Шелгунов и историк Н.К. Шильдер.

В частности, Шильдер лаконично заявил: «Отравился». А вот Шелгунов дал нам такой вариант слухов о «высочайшей» смерти: «Император Николай скончался совершенно неожиданно даже для Петербурга, ничего не слышавшего раньше об его болезни. Понятно, что внезапная смерть государя вызвала толки. Между прочим, рассказывали, что умирающий император велел позвать к себе внука, будущего цесаревича. Император лежал в своём кабинете, на походной кровати, под солдатской шинелью. Когда цесаревич вошёл, государь будто бы сказал ему: «Учись умирать», и это были его последние слова. Но были и другие известия. Рассказывали, что император Николай, потрясённый неудачами Крымской войны, чувствовал недомогание и затем сильно простудился. Несмотря на болезнь, он назначил смотр войскам. В день парада ударил внезапный мороз, но больной государь отложить парад не нашёл удобным. Когда подвели верхового коня, лейб-медик Мандт схватил его за удила и, желая предупредить императора об опасности, будто бы сказал: «Государь, что вы делаете? Это хуже, чем смерть: это самоубийство», но император Николай, ничего не ответив, сел на коня и дал ему шпоры». Получается, что формой добровольной смерти Николая I стал не яд, а искусственно спровоцированная простуда.

Понятное дело, сразу же нашлись и те, кто счёл все слухи о самоубийстве царя лишёнными всяких оснований. Например, в 1855 году вышла в свет книга графа Д.Н. Блудова «Последние часы жизни императора Николая Первого». Так вот там о смерти царя сказано так: «Сей драгоценной жизни положила конец простудная болезнь, вначале казавшаяся ничтожною, но, к несчастью, соединившаяся с другими причинами расстройства, давно уже таившимися в сложении, лишь [внешне] крепком, а в самом деле потрясённом, даже изнурённом трудами необыкновенной деятельности, заботами и печалями…»

«Железное» здоровье императора

Удивительно, но многие современники считали «железным» здоровье императора. В действительности же оно не было таким уж богатырским. Николай Павлович был обычным человеком, и впечатление несокрушимости его здоровья было скорее результатом его сознательных усилий по формированию облика «хозяина огромной империи». На самом деле, как отмечает Тарле, «что с государем в последнее время творится неладное, было ясно решительно всем, кто имел доступ ко двору».

Однако пошатнулось здоровье императора гораздо раньше, чем это заметили «все». В декабре 1837 года страшный пожар охватил Зимний дворец. Пожар этот длился около тридцати часов. В результате полностью выгорели второй и третий этажи дворца и были навсегда утеряны многие ценнейшие произведения искусства. Это событие оставило неизгладимый след в психике Николая I: каждый раз при виде огня или при запахе дыма он бледнел, у него кружилась голова и учащалось сердцебиение.

Историки же в массе своей считают, что неприятности со здоровьем у Николая I начались с 1843 года. Во время путешествия по России, по дороге из Пензы в Тамбов, опрокинулась его коляска, и царь сломал ключицу. С этого времени здоровье стало заметно изменять Николаю Павловичу, а главное, у него появилась нервная раздражительность.

Но особенно плохо император чувствовал себя в 1844–1845 годах. У него «болели и пухли ноги», врачи боялись, что начнётся водянка. Он даже поехал лечиться в Италию, в Палермо. А весной 1847 года у Николая Павловича усилились головокружения. Чем дольше он правил страной, тем мрачнее смотрел на будущее России, на судьбы Европы, да и на свою личную жизнь. Очень тяжело переживал смерть многих деятелей своего царствования – князя А.Н. Голицына, М.М. Сперанского, А.Х. Бенкендорфа. Смерть дочери Александры в 1844 году и трагические события Французской революции 1848 года тоже явно не прибавили ему здоровья.

В январе 1854-го император стал жаловаться на боли в стопе. Тогдашний глава жандармерии Л.В. Дубельт по этому поводу писал: «Мандт говорит, что у него рожа, а другие утверждают, что это подагра». В.Л. Пайков в советское время уже уточнил: «В последние годы жизни приступы подагры участились на фоне появившейся полноты, что, видимо, было связано с нарушением диеты». Можно подумать, что советский исследователь всякий день стоял за креслом вкушающего императора.

А. Козлов. Известия из Севастополя. Литография. 1854–1855 годы

Болезненный удар

Безусловно, сильный удар Николаю I нанесла Крымская кампания. Близкие часто видели, как царь в своём кабинете «плакал, как ребёнок, при получении каждой плохой вести». «И всё же не стоит преувеличивать значение неблагоприятных известий о случившемся под Евпаторией, – полагал историк П.К. Соловьёв. – Надеясь на лучшее, царь готовился к худшему. В письмах, датированных началом февраля 1855 года, Николай I указывал генерал-адъютанту М.Д. Горчакову и фельдмаршалу И.Ф. Паскевичу на возможность «неудачи в Крыму», на необходимость подготовки обороны Николаева и Херсона. Вероятность вступления в войну Австрии он считал весьма высокой и отдал распоряжения насчёт возможных боевых действий в Царстве Польском и Галиции. Не питал царь особых иллюзий и относительно нейтралитета Пруссии».

Он давно уже понял: ведущие европейские державы никогда не любили и не будут любить Россию. Конечно, этому их русофобству можно найти массу объяснений: Франция, битая русскими в 1812–1814 годах, мечтала о реванше. Уже в 1815 году она заключила секретный «оборонительный союз» с Англией и Австрией, направленный против России. Другой проблемой был так называемый «восточный вопрос», то есть безопасность южных границ России и укрепление её позиций на Балканах. Покровительство России православному населению Балканского полуострова мешало экспансионистским проискам Англии и Австрии. Кроме того, Англия, видевшая в России своего главного геополитического противника, была обеспокоена успехами русских на Кавказе и опасалась их возможного продвижения в Среднюю Азию, на которую имела свои виды. Что же касается Пруссии, то она, как и Австрия, была готова поддержать любую акцию, направленную против России. К середине XIX века Николай I оказался в дипломатической изоляции, и это не могло его не печалить.

У. Симпсон. Высадка в Евпатории. Она состоялась 2 (14) сентября 1854 года. Николаю доложили:
экспедиционный корпус коалиции переправил в Крым 61 тысячу солдат

Да, неудача с попыткой штурма Евпатории нанесла болезненный удар по самолюбию Николая Павловича, но она не была тем событием, которое предопределяло исход всей войны. Судьба кампании зависела от защитников Севастополя, продолжавших сражаться до конца августа 1855 года. Так что поражение под Евпаторией не могло подтолкнуть императора к самоубийству.

Великая княжна Ольга Николаевна свидетельствовала: «Жаловаться было не в его характере». Он постоянно повторял: «Я должен служить во всём по порядку. А уж если стану дряхл, так уж в чистую отставку пойду. Если не гожусь на службу – уйду, а пока есть силы, буду перемогаться до конца. Буду нести крест мой, пока хватит сил».

Так что историк Пайков справедливо полагал, что «не следует забывать того важного обстоятельства, что Николай I был военным человеком до мозга костей, прекрасно знавшим, что войны несут с собой не только потери, но и поражения. И поражения надо уметь принимать с достоинством. И на их основе строить здание будущей победы. Характер этого человека, сильный, решительный, целеустремлённый, вся история его тридцатилетнего правления не дают ни малейшего основания для предположений суицида с его стороны по причине частных военных неудач».

Однако многие сентиментальные современники императора не могли смириться с прозаической картиной его смерти. Вот и князь В.П. Мещерский романтично утверждал: «Николай Павлович умирал от горя, и именно от русского горя. Это умирание не имело признаков физической болезни – она пришла только в последнюю минуту, – но умирание происходило в виде несомненного преобладания душевных страданий над его физическим существом».

Последние дни Николая I

Директор канцелярии его величества, поэт В.И. Панаев свидетельствовал, что, как ни старался Николай Павлович «превозмочь себя, скрывать внутреннее своё терзание, оно стало обнаруживаться мрачностью взора, бледностью, даже каким-то потемнением прекрасного лица его и худобою всего тела. При таком состоянии его здоровья малейшая простуда могла развернуть в нём болезнь опасную. Так и случилось. Не желая отказать графу Клейнмихелю (П.А. Клейнмихель был министром путей сообщения, курировавшим строительство Николаевской железной дороги. – Авт.) в просьбе быть посажёным отцом у дочери его, государь поехал на свадьбу, несмотря на сильный мороз, надев красный конно-гвардейский мундир с лосиными панталонами и шёлковые чулки. Этот вечер был началом его болезни: он простудился...

Ни в городе, ни даже при дворе не обращали внимания на болезнь государя; говорили, что он нездоров, но не лежит. Государь не изъявлял опасения насчёт своего здоровья, потому ли только, что в самом деле не подозревал никакой опасности, или же, вероятнее, и для того, чтобы не тревожить любезных своих подданных. По сей последней причине он запретил печатать бюллетени о болезни его».

Пять дней он болел, но потом окреп и выехал в Михайловский манеж на смотр войск. Возвратившись, почувствовал себя плохо: возобновились кашель и одышка. Но на следующий день император опять поехал в Манеж для смотра маршевых батальонов Преображенского и Семёновского полков. 11 февраля он уже не мог встать с постели. А 12-го получил телеграмму о поражении русских войск под Евпаторией. «Сколько жизней пожертвовано даром», – эти слова Николай Павлович повторял в последние дни своей жизни много раз.

Под Евпаторией 5 (17) февраля 1855 года было убито 168 русских солдат и офицеров, ранено 583 человека (в том числе один генерал), и ещё 18 человек пропало без вести.

В ночь с 17 на 18 февраля императору стало заметно хуже. У него начался паралич. Что его вызвало? Это так и остаётся тайной. Если предположить, что он всё же покончил с собой, то кто конкретно дал ему яд? Известно, что у постели больного поочерёдно находились два лейб-медика: Мартин Мандт и Филипп Карелль. В мемуарной и исторической литературе обычно указывают на доктора Мандта. Но, например, полковник И.Ф. Савицкий, адъютант царевича Александра, утверждал: «Немец Мандт – гомеопат, любимый царём лейб-медик, которого народная молва обвинила в гибели (отравлении) императора, вынужденный спасаться бегством за границу, так мне поведал о последних минутах великого повелителя: «После получения депеши о поражении под Евпаторией вызвал меня к себе Николай I и заявил: «Был ты мне всегда преданным, и потому хочу с тобою говорить доверительно – ход войны раскрыл ошибочность всей моей внешней политики, но я не имею ни сил, ни желания измениться и пойти иной дорогой, это противоречило бы моим убеждениям. Пусть мой сын после моей смерти совершит этот поворот. Я не в состоянии и должен сойти со сцены, с тем и вызвал тебя, чтоб попросить помочь мне. Дай мне яд, который бы позволил расстаться с жизнью без лишних страданий, достаточно быстро, но не внезапно (чтобы не вызвать кривотолков)».

Однако, согласно воспоминаниям Савицкого, Мандт отказался дать императору яд. Но в ту же ночь 18 февраля (2 марта) 1855 года император скончался.

И уже к утру началось быстрое разложение тела, а на лице усопшего выступили жёлтые, синие и фиолетовые пятна. Наследник престола Александр ужаснулся, увидев отца таким обезображенным, и вызвал двух медиков: Н.Ф. Здекауэра и И.И. Мяновского – профессоров медико-хирургической академии. Он приказал им любыми средствами убрать «все признаки отравления, чтобы в надлежащем виде выставить через четыре дня тело для всеобщего прощания согласно традиции и протоколу».

«Он был слишком верующим, чтобы предаваться унынию»

Сторонники версии отравления уверяют, что два вызванных профессора, чтобы скрыть подлинную причину смерти, буквально перекрасили лицо покойного и надлежащим образом обработали его. Но якобы использованный ими новый способ бальзамирования тела не был ещё хорошо отработан, и он не предотвратил быстрое его разложение. Но при этом как-то забывается, что Здекауэр и Мяновский были терапевтами и бальзамированием вообще никогда не занимались!

Утверждается также, что последней волей Николая I был запрет на вскрытие его тела: якобы он опасался, что вскрытие откроет тайну его смерти, которую отчаявшийся император хотел унести с собой в могилу. Но и это не совсем верно. Последнее духовное завещание Николай Павлович написал 4 мая 1844 года. И в этом документе нет упоминания о том, согласно какому ритуалу его предавать земле в случае кончины. Однако ещё в 1828 году, во время похорон матери, императрицы Марии Фёдоровны, он публично заявил, что при его погребении церемониал должен быть максимально упрощён.

В.Л. Пайков в связи с этим пишет: «Когда Николай I скончался, «упрощённый церемониал» похорон был истолкован как стремление поскорее скрыть в могиле тело покойного, а с ним и тайну его «загадочной» смерти. А ведь речь шла всего лишь о стремлении Николая I сэкономить на своих похоронах государственные средства».

Что же касается быстрого разложения тела покойного, то оно могло быть связано с тем, что специальных холодильных камер тогда не было. А вот температура воздуха в Санкт-Петербурге в тот день вдруг резко поднялась с -20°С до +2°С. Плюс, как отмечала фрейлина двора А.Ф. Тютчева, «прощание с императором происходило в небольшом помещении, где скапливалось много народа, желавшего проститься с царём, и стояла жара почти нестерпимая».

Так что слухи о самоубийстве царя лишены оснований.

И ещё два немаловажных момента.

Во-первых, Николай I был глубоко верующим человеком, заботившимся о посмертной судьбе своей души. Его дочь, Ольга Николаевна, говорила: «Он был слишком верующим, чтобы предаваться унынию». И уж тем более он едва ли допускал даже мысль о самоубийстве.

А вот свидетельство флигель-адъютанта императора В.И. Дена: «Кто знал близко Николая Павловича, не мог не оценить глубоко религиозного чувства, которое его отличало и которое, конечно, помогло бы ему с христианским смирением перенести все удары судьбы, как бы тяжки, как бы чувствительны для его самолюбия они ни были».

Любой христианин знает, что самовольный уход из жизни – это тяжелейший проступок, смертный грех, превосходящий даже убийство. Самоубийство – это единственный из самых страшных грехов, в котором нельзя раскаяться. Так что 58-летний император явно не осмелился бы через это переступить, бросив вызов самому Богу и отказавшись признать Его начальником человеческой жизни.

Во-вторых, говоря о смерти Николая I, нельзя забывать и ещё об одном обстоятельстве. Император стоял на пороге старости – в июле 1855 года ему должно было исполниться 59 лет. Конечно, по нынешним временам это немного. Но вот в сравнении с другими Павловичами Николай был чуть ли не долгожителем. Для сравнения: его старший брат Александр I умер в возрасте 47 лет, Константин Павлович – в 52 года, Михаил Павлович – в 51 год, Екатерина Павловна – в 30 лет.

Николай I был погребён в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.

Александра Фёдоровна, его супруга, скончалась 20 октября (1 ноября) 1860 года в Царском Селе, и она также была похоронена в Петропавловском соборе.

Кстати

Историк Тарле отмечает: «Для врагов николаевского режима это предполагаемое самоубийство было как бы символом полного провала всей системы беспощадного гнёта, олицетворением которой являлся царь, и им хотелось верить, что в ночные часы с 17 на 18 февраля, оставшись наедине с Мандтом, виновник, создавший эту систему и приведший Россию к военной катастрофе, осознал свои исторические преступления и произнёс над собой и своим режимом смертный приговор. Широкие массы в слухах о самоубийстве черпали доказательства близящегося развала строя, ещё так недавно казавшегося несокрушимым».

Символ провала… Осознал… Произнёс над собой приговор… Всё это, возможно, и так. Но от осознания до конкретного шага – пропасть. Как говорится, «бывает, что не хочется жить, но это вовсе не значит, что хочется не жить». А раз так, то всё же нельзя не согласиться с историком П.А. Зайончковским, который делает следующий вывод: «События в Севастополе отрезвили его. Однако слухи о самоубийстве царя лишены всяких оснований».

Сергей Нечаев

Николай I Павлович
Коронация:
Предшественник:	Александр I
Преемник:	Александр II
Коронация:
Предшественник:	Александр I
Преемник:	Александр II
Предшественник:	Александр I
Преемник:	Александр II
Вероисповедание:	Православие
Рождение:
Похоронен:	Петропавловский собор
Династия:	Романовы
	Мария Фёдоровна
	Шарлотта Прусская (Александра Фёдоровна)
Монограмма:

Биография

Детство и отрочество

Важнейшие вехи царствования

Внутренняя политика

Крестьянский вопрос

Николай и проблема коррупции

Внешняя политика

Император-инженер

Культура, цензура и писатели

Прозвища

Семья и личная жизнь

Памятники

Николай I Павлович Незабвенный (25 июня (6 июля) 1796, Царское Село - 18 февраля (2 марта) 1855, Петербург) - император Всероссийский с 14 декабря (26 декабря) 1825 по 18 февраля (2 марта) 1855 года, царь Польский и великий князь Финляндский. Из императорского дома Романовых, Гольштейн-Готторп-Романовской династии.

Биография

Детство и отрочество

Николай был третьим сыном императора Павла I и императрицы Марии Фёдоровны. Он родился 25 июня 1796 года - за несколько месяцев до вступления Великого князя Павла Петровича на престол. Таким образом он был последним из внуков Екатерины II, родившихся при её жизни.

О рождении великого князя Николая Павловича было объявлено в Царском Селе пушечною пальбою и колокольным звоном, а в Санкт-Петербург послано известие с нарочным.

На рождение великого князя писались оды, автором одной из них стал Г. Р. Державин. До него в императорском доме Романовых, Гольштейн-Готторп-Романовской династии именем Николай детей не нарекали. Тезоименитство - 6 декабря по юлианскому календарю (Николая Чудотворца).

По установленному при императрице Екатерине порядку Великий князь Николай с самого рождения поступил на попечение царственной бабки, но последовавшая вскоре кончина императрицы пресекла влияние её на ход воспитания Великого князя. Его няней была шотландка Лайон. Она была в течение первых семи лет единственной руководительницей Николая. Мальчик со всей силой души привязался к своей первой воспитательнице, и нельзя не согласиться с тем, что в период нежного детства «геройский, рыцарски благородный, сильный и открытый характер няни Лайон» положил отпечаток и на характер её воспитанника.

С ноября 1800 года воспитателем Николая и Михаила стал генерал М. И. Ламздорф. Выбор генерала Ламздорфа на должность воспитателя Великого князя был сделан императором Павлом. Павел I указал: «только не делайте из моих сыновей таких повес, как немецкие принцы» (нем. Solche Schlingel wie die deutschen Prinzen ). В высочайшем приказе от 23 ноября 1800 года объявлено было:

«Генерал-лейтенант Ламздорф назначен быть при его императорском высочестве великом князе Николае Павловиче». Генерал пребывал при своём воспитаннике 17 лет. Очевидно, что Ламздорф вполне удовлетворял педагогическим требованиям Марии Федоровны. Так в напутственном письме 1814 года Мария Федоровна называла генерала Ламздорфа «вторым отцом» великих князей Николая и Михаила.

Смерть отца, Павла I, в марте 1801 года не могла не запечатлеться в памяти четырёхлетнего Николая. Впоследствии он описал произошедшее в своих воспоминаниях:

События этого печального дня сохранились так же в моей памяти, как смутный сон; я был разбужен и увидел перед собою графиню Ливен. Когда меня одели, мы заметили в окно, на подъемном мосту под церковью, караулы, которых не было накануне; тут был весь Семёновский полк в крайне небрежном виде. Никто из нас не подозревал, что мы лишились отца; нас повели вниз к моей матушке, и вскоре оттуда мы отправились с нею, сёстрами, Михаилом и графиней Ливен в Зимний дворец. Караул вышел во двор Михайловского дворца и отдал честь. Моя мать тотчас же заставила его молчать. Матушка моя лежала в глубине комнаты, когда вошел Император Александр в сопровождении Константина и князя Николая Ивановича Салтыкова; он бросился перед матушкой на колени, и я до сих пор еще слышу его рыдания. Ему принесли воды, а нас увели. Для нас было счастьем опять увидеть наши комнаты и, должен сказать по правде, наших деревянных лошадок, которых мы там забыли.

Это был первый удар судьбы, нанесенный ему в период самого нежного возраста, удар. С этих пор забота о его воспитании и образовании сосредоточилось всецело и исключительно в ведении вдовствовавшей императрицы Марии Федоровны, из чувства деликатности к которой император Александр I воздерживался от всякого влияния на воспитание своих младших братьев.

Наибольшие заботы императрицы Марии Федоровны в деле воспитания Николая Павловича заключались в старании отклонить его от увлечения военными упражнениями, которое обнаружилось в нём с самого раннего детства. Страсть к технической стороне военного дела, привитая в России Павлом I, пустила в царской семье глубокие и крепкие корни - Александр I, несмотря на свой либерализм, был горячим приверженцем вахт-парада и всех его тонкостей, великий князь Константин Павлович испытывал полное счастье лишь на плацу, среди муштруемых команд. Младшие братья не уступали в этой страсти старшим. Николай с самого раннего детства начал выказывать особое пристрастие к военным игрушкам и к рассказам о военных действиях Лучшей для него наградой было разрешение отправиться на парад или развод, где он с особым вниманием наблюдал за всем происходившим, останавливаясь даже на мельчайших подробностях.

Великий князь Николай Павлович получил домашнее образование - к нему и брату Михаилу назначались преподаватели. Но особого усердия к учёбе Николай не проявлял. Он не признавал гуманитарных наук, зато прекрасно разбирался в военном искусстве, увлекался фортификацией, был знаком с инженерным делом.

По словам В. А. Муханова, Николай Павлович, окончив курс своего образования, сам ужаснулся своему неведению и после свадьбы старался пополнить этот пробел, но условия жизни рассеянной, преобладание военных занятий и светлые радости семейной жизни отвлекали его от постоянных кабинетных работ. "Ум его не обработан, воспитание его было небрежно", - писала об императоре Николае Павловиче королева Виктория в 1844 году.

Известно увлечение будущего императора живописью, которой он обучался в детстве под руководством живописца И. А. Акимова и автора религиозных и исторических композиций профессора В. К. Шебуева

Во время Отечественной войны 1812 года и последовавших за ней военных походов Русской армии в Европе Николай рвался на войну, но встретил со стороны императрицы-матери решительный отказ. В 1813 году 17-летнему Великому князю преподавалась стратегия. В это время от сестры Анны Павловны, с которой он был очень дружен, Николай случайно узнал, что Александр I побывал в Силезии, где видел семью прусского короля, что старшая дочь его принцесса Шарлотта понравилась Александру, и что в намерениях его было, чтоб Николай как-нибудь с ней увиделся.

Только в начале 1814 года император Александр разрешил своим младшим братьям прибыть к армии за границу. 5 (17) февраля 1814 года Николай и Михаил выехали из Петербурга. В этом путешествии их сопровождали генерал Ламздорф, кавалеры: И. Ф. Саврасов, А. П. Алединский и П. И. Арсеньев, полковник Джанотти и доктор Рюль. Через 17 дней они добрались до Берлина, где 17-летний Николай увидел 16-летнюю дочь короля Пруссии Фридриха Вильгельма III Шарлотту.

Пробыв одни сутки в Берлине, путешественники проследовали чрез Лейпциг, Веймар, где увиделись с сестрой Марией Павловной, Франкфурт-на-Майне, Брухзаль, где жила тогда императрица Елизавета Алексеевна, Раштатт, Фрайбург и Базель. Близ Базеля они впервые услышали неприятельские выстрелы, поскольку австрийцы с баварцами осаждали близлежащую крепость Гюнинген. Затем через Альткирх они въехали в пределы Франции и достигли хвоста армии в Везуле. Однако Александр I повелел братьям возвратиться в Базель. Только когда пришло известие, что Париж взят и Наполеон изгнан на остров Эльбу, великие князья получили приказание прибыть в Париж.

4 ноября 1815 года в Берлине, во время официального обеда было объявлено о помолвке принцессы Шарлотты и царевича и великого князя Николая Павловича.

После военных походов Русской армии в Европе к Великому князю были приглашены профессора, которые должны были «прочитать военные науки в возможно большей полноте». Для этой цели были выбраны известный инженерный генерал Карл Опперман и, в помощь ему, полковники Джанотти и Маркевич.

С 1815 года начались военные беседы Николая Павловича с генералом Опперманом.

По возвращении из вторичного похода, начиная с декабря 1815 года, великий князь Николай снова принялся за занятия с некоторыми из своих прежних профессоров. Балугьянский читал «науку о финансах», Ахвердов - русскую историю (с царствования Иоанна Грозного до смутного времени). С Маркевичем великий князь занимался «военными переводами», а с Джанотти - чтением сочинений Жиро и Ллойда о разных кампаниях войн 1814 и 1815 годов, а также разбором проекта «об изгнании турок из Европы при известных данных условиях».

Юность

В марте 1816 года, за три месяца до двадцатилетия, судьба свела Николая с Великим княжеством Финляндским. В начале 1816 года Университет Або по примеру университетов Швеции всеподданнейше ходатайствовал, не удостоит ли Александр I монаршей милостью даровать ему канцлера в особе Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Павловича. По замечанию историка М. М. Бородкина, эта «мысль всецело принадлежит Тенгстрёму, епископу Абоской епархии, стороннику России. Александр I удовлетворил просьбу и великий князь Николай Павлович был назначен канцлером университета. Его задачей было соблюдать статус университета и соответствие университетской жизни духу и традициям. В память об этом событии Санкт-Петербургский монетный двор отчеканил бронзовую медаль.

Также в 1816 он был назначен шефом конно-егерского полка.

Летом 1816 года Николай Павлович должен был в довершение своего образования предпринять путешествие по России для ознакомления с своим отечеством в административном, коммерческом и промышленном отношениях. По возвращении из этой поездки, предполагалось совершить ещё и заграничное путешествие, для ознакомления с Англией. По этому случаю, по поручению императрицы Марии Федоровны, была составлена особая записка, в которой в сжатом виде излагались главные основания административного строя провинциальной России, описывались местности, которые великий князь должен был проезжать, в историческом, бытовом, промышленном и географическом отношениях, указывалось, что именно могло составлять предмет бесед великого князя с представителями губернской власти, на что следовало бы обратить внимание и так далее.

Благодаря поездке по некоторым губерниям России Николай получил наглядное представление о внутреннем состоянии и проблемах своей страны, а в Англии он познакомился с опытом развития одной из самых передовых для своего времени социально-политических систем. Однако складывающаяся собственная политическая система взглядов Николая отличалась ярко выраженной консервативной, антилиберальной направленностью.

13 июля 1817 года состоялось бракосочетание Великого князя Николая с принцессой Шарлоттой Прусской. Венчание состоялось в день рождения юной принцессы – 13 июля 1817 года в церкви Зимнего дворца. Шарлотта Прусская перешла в православие и была наречена новым именем – Александра Фёдоровна. Этот брак укрепил политический союз России и Пруссии.

Вопрос о престолонаследии. Междуцарствие

В 1820 году император Александр I сообщил своему брату Николаю Павловичу и его жене, что наследник престола их брат Великий князь Константин Павлович намерен отречься от своего права, поэтому наследником предстоит стать Николаю как следующему по старшинству брату.

В 1823 году Константин формально отрёкся от своих прав на престол, так как не имел детей, был разведён и женат вторым морганатическим браком на польской графине Грудзинской. 16 августа 1823 года Александр I подписал втайне составленный манифест, утверждавший отречение Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича и утверждавший Наследником Престола Великого Князя Николая Павловича. На всех пакетах с текстом манифеста Александр I сам написал: «Хранить до моего востребования, а в случае моей кончины раскрыть прежде всякого другого действия».

19 ноября 1825 года, будучи в Таганроге, император Александр I скоропостижно скончался. В Петербурге известие о смерти Александра получили лишь утром 27 ноября во время молебна за здравие императора. Николай, первым из присутствовавших, присягнул «императору Константину I» и начал приводить к присяге войска. Сам Константин в тот момент находился в Варшаве, будучи фактическим наместником Царства Польского. В тот же день собрался Государственный совет, на котором было заслушано содержание Манифеста 1823 г. Оказавшись в двойственном положении, когда Манифест указывал на одного наследника, а присяга приносилась другому, члены Совета обратились к Николаю. Тот отказался признать манифест Александра I и отказался провозгласить себя императором до окончательного выражения воли старшего брата. Несмотря на переданное ему содержание Манифеста, Николай призвал Совет принести присягу Константину «для спокойствия Государства». Следуя этому призыву Государственный Совет, Сенат и Синод принесли присягу на верность «Константину I».

На следующий день был издан указ о повсеместной присяге новому императору. 30 ноября Константину присягнули дворяне Москвы. В Петербурге же присягу отложили до 14 декабря.

Тем не менее, Константин отказался прибыть в Санкт-Петербург и подтвердил свое отречение в частных письмах к Николаю Павловичу, а затем направил рескрипты председателю Государственного совета (3 (15) декабря 1825) и министру юстиции (8 (20) декабря 1825). Константин престола не принимал, одновременно не желал и формально отрекаться от него в качестве императора, которому уже принесена присяга. Создалось двусмысленное и крайне напряжённое положение междуцарствия.

Вступление на престол. Восстание декабристов

Не имея возможности убедить брата занять престол и получив его окончательный отказ (хотя и без формального акта отречения), великий князь Николай Павлович решился принять трон согласно воле Александра I.

Вечером 12 (24) декабря М. М. Сперанским был составлен Манифест о восшествии на престол императора Николая I . Николай подписал его 13 декабря утром. К Манифесту прилагались письмо Константина к Александру I от 14 января 1822 года об отказе от наследования и манифест Александра I от 16 августа 1823 года.

Манифест о восшествии на престол был оглашён Николаем на заседании Государственного Совета около 22:30 13 (25) декабря. Отдельным пунктом в Манифесте оговаривалось, что временем вступления на престол будет считаться 19 ноября - день смерти Александра I - что было попыткой юридически ликвидировать пробел в преемственности самодержавной власти.

Была назначена вторая присяга, или, как говорили в войсках, «переприсяга», - на этот раз уже Николаю I. Переприсяга в Петербурге была назначена на 14 декабря. На этот день группа офицеров - членов тайного общества назначила восстание с целью помешать войскам и Сенату принести присягу новому царю и не допустить вступления Николая I на трон. Главной же целью восставших была либерализация российского общественно-политического строя: учреждение временного правительства, отмену крепостного права, равенство всех перед законом, демократические свободы (прессы, исповеди, труда), введение суда присяжных, введение обязательной военной службы для всех сословий, выборность чиновников, отмена подушной подати и смена формы правления на конституционную монархию или республику.

Восставшими было решено блокировать Сенат, направить туда революционную делегацию в составе Рылеева и Пущина и предъявить Сенату требование не присягать Николаю I, объявить царское правительство низложенным и издать революционный манифест к русскому народу. Однако восстание было в тот же день жестоко подавлено. Несмотря на усилия декабристов произвести государственный переворот, войска и правительственные учреждения были приведены к присяге новому императору. Позже выжившие участники восстания подверглись ссылке, а пять руководителей были казнены.

Дорогой мой Константин! Ваша воля исполнена: я - император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных! Из письма брату Великому князю Константину Павловичу, 14 декабря . Никто не в состоянии понять ту жгучую боль, которую я испытываю и буду испытывать всю жизнь при воспоминании об этом дне. Письмо послу Франции графу Ле Ферронэ Никто не ощущает большей потребности, чем я, быть судимым со снисходительностью. Но пусть же те, которые судят меня, примут во внимание, каким необычайным способом я вознёсся с поста недавно назначенного начальника дивизии на пост, который я занимаю в настоящее время и при каких обстоятельствах. И тогда придётся сознаться, что, если бы не явное покровительство Божественного Провидения - мне было бы не только невозможно поступать надлежащим образом, но даже справляться с тем, что требует от меня заурядный круг моих настоящих обязанностей… Письмо Царевичу.

Высочайший манифест, данный 28 января 1826 года, со ссылкой на «Учреждение об императорской фамилии» 5 апреля 1797 года, постановлял: «Первое, как дни жизни нашея суть в руце Божией: то на случай кончины НАШЕЙ, до законного совершеннолетия Наследника, Великого Князя АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА, определяем Правителем Государства и нераздельных с ним Царства Польского и Великого Княжества Финляндского Любезнейшего Брата НАШЕГО, Великого Князя МИХАИЛА ПАВЛОВИЧА. »

Коронован 22 августа (3 сентября) 1826 года в Москве - вместо июня того же года, как планировалось первоначально - вследствие траура по скончавшейся 4 мая в Белёве вдовствующей императрице Елизавете Алексеевне. Коронация Николая I и императрицы Александры состоялась в Успенском соборе Кремля.

Сослуживший во время коронования митрополиту Новгородскому Серафиму (Глаголевскому) архиепископ Московский Филарет (Дроздов), как явствует из его послужного списка, был лицом, представившим Николаю «описание открытия хранившегося в Успенском соборе акта Императора Александра Павловича».

В 1827 году в Париже был издан Коронационный альбом Николая I.

Важнейшие вехи царствования

• 1826 - Основание при Императорской канцелярии Третьего отделения - тайной полиции для слежения за состоянием умов в государстве.
• 1826-1828 - Война с Персией.
• 1828-1829 - Война с Турцией.
• 1828 - Основание Технологического института в Петербурге.
• 1830-1831 - Восстание в Польше.
• 1832 - Утверждение нового статуса Царства Польского в составе Российской империи.
• 1834 - Основан Императорский университет Святого Владимира в Киеве (Университет был основан указом Николая I 8 ноября 1833 года как Киевский Императорский университет св. Владимира, на базе закрытых после Польского восстания 1830-1831 годов Виленского университета и Кременецкого лицея.).
• 1837 - Открытие первой в России железной дороги Петербург - Царское село.
• 1839-1841 - Восточный кризис, в котором Россия выступала совместно с Англией против коалиции Франция - Египет.
• 1849 - Участие российских войск в подавлении Венгерского восстания.
• 1851 - Окончание постройки Николаевской железной дороги, соединившей Петербург с Москвой. Открытие Нового Эрмитажа.
• 1853-1856 - Крымская война. Николай не доживает до её конца. Зимой простужается и умирает в 1855 году.

Внутренняя политика

Самые первые его шаги после коронации были весьма либеральными. Из ссылки был возвращён поэт А. С. Пушкин, главным учителем («наставником») наследника был назначен В. А. Жуковский, либеральные взгляды которого не могли не быть известны императору. (Впрочем, Жуковский писал о событиях 14 декабря 1825 г. : «Провидение сохранило Россию По воле Промысла этот день был днем очищения Провидение было со стороны нашего отечества и трона.»)

Император внимательно следил за процессом над участниками декабрьского выступления и дал указание составить сводку их критических замечаний в адрес государственной администрации. Несмотря на то, что покушения на жизнь царя по существующим законам карались четвертованием, он заменил эту казнь повешением.

Министерство государственных имуществ возглавил герой 1812 года граф Киселёв П. Д., монархист по убеждению, но противник крепостного права. Под его началом служили будущие декабристы Пестель, Басаргин и Бурцов. Имя Киселёва было представлено Николаю в списке заговорщиков в связи с делом о путче. Но, несмотря на это, Киселёв, известный безупречностью своих нравственных правил и талантом организатора, сделал при Николае удачную карьеру как наместник Молдавии и Валахии и принял активное участие в подготовке отмены крепостного права.

Глубоко искренний в своих убеждениях, часто героический и великий в своей преданности тому делу, в котором он видел миссию, возложенную на него провидением, можно сказать, что Николай I был донкихотом самодержавия, донкихотом страшным и зловредным, потому что обладал всемогуществом, позволившим ему подчинять всё своей фанатической и устарелой теории и попирать ногами самые законные стремления и права своего века. Вот почему этот человек, соединявший с душою великодушной и рыцарской характер редкого благородства и честности, сердце горячее и нежное и ум возвышенный и просвещённый, хотя и лишённый широты, вот почему этот человек мог быть для России в течение своего 30-летнего царствования тираном и деспотом, систематически душившим в управляемой им стране всякое проявление инициативы и жизни. А. Ф. Тютчева.

Вместе с тем, это мнение придворной фрейлины, соответствовавшее настроениям представителей высшего дворянского общества, противоречит ряду фактов, свидетельствующих о том, что именно в эпоху Николая I произошел расцвет русской литературы (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Гоголь, Белинский, Тургенев), какого никогда не было ранее, необычайно бурно развивалась русская промышленность, которая впервые начала складываться как технически передовая и конкурентоспособная, изменило свой характер крепостное право, перестав быть крепостным рабством (см. далее). Эти изменения были оценены наиболее выдающимися современниками. «Нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю», - писал А. С. Пушкин о Николае I. Ещё Пушкин писал: "В России нет закона, а столб – и на столбе корона." Н. В. Гоголь к концу его царствования резко изменил свои взгляды на самодержавие, которое стал хвалить, и даже в крепостном праве уже почти не видел никакого зла.

Не соответствуют представлениям о Николае I как о «тиране», бытовавшие в дворянском высшем свете и в либеральной прессе, и следующие факты. Как указывают историки, казнь 5 декабристов была единственной казнью за все 30 лет царствования Николая I, в то время как, например, при Петре I и Екатерине II казни исчислялись тысячами, а при Александре II - сотнями. Не лучше обстояло дело и в Западной Европе: например, в Париже в течение 3 дней было расстреляно 11000 участников парижского июньского восстания 1848 г.

Пытки и избиения заключенных в тюрьмах, повсеместно практиковавшиеся в XVIII в., при Николае I ушли в прошлое (в частности, они не применялись по отношению к декабристам и петрашевцам), а при Александре II избиения заключенных вновь возобновились (процесс над народниками).

Важнейшим направлением его внутренней политики стала централизация власти. Для осуществления задач политического сыска в июле 1826 года был создан постоянный орган - Третье отделение личной канцелярии - секретная служба, обладавшая значительными полномочиями, начальник которой (с 1827 года) одновременно был шефом жандармов. Третье отделение возглавил А. Х. Бенкендорф, ставший одним из символов эпохи, а по его смерти (1844 год) - А. Ф. Орлов.

8 декабря 1826 создан первый из секретных комитетов, задачей которого являлось, во-первых, рассмотрение бумаг, опечатанных в кабинете Александра I после его смерти, и, во-вторых, рассмотрение вопроса о возможных преобразованиях государственного аппарата.

12 (24) мая 1829 года в зале сената в варшавском дворце, в присутствии сенаторов, нунциев и депутатов Царства, был коронован как король (царь) Польский. При Николае было подавлено Польское восстание 1830-1831, в ходе которого Николай был объявлен повстанцами лишённым престола (Постановление о детронизации Николая I). После подавления восстания Царство Польское утратило самостоятельность, сейм и армию и было разделено на губернии.

Некоторые авторы именуют Николая I «рыцарем самодержавия»: он твёрдо защищал его устои и пресекал попытки изменить существующий строй - невзирая на революции в Европе. После подавления восстания декабристов развернул в стране масштабные мероприятия по искоренению «революционной заразы». В период правления Николая I возобновились гонения на старообрядчество; были воссоединены с православием униаты Белоруссии и Волыни (1839).

Что касается армии, которой император уделял много внимания, что Д. А. Милютин, будущий военный министр в царствование Александра II, пишет в своих записках: «…Даже в деле военном, которым император занимался с таким страстным увлечением, преобладала та же забота о порядке, о дисциплине, гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантичным соблюдением бесчисленных мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух».

В 1834 г. генерал-лейтенант Н. Н. Муравьёв составил записку «О причинах побегов и средствах к исправлению недостатков армии». «Я составил записку, в коей изложил горестное состояние, в коем находятся войска в нравственном отношении, - писал он. - В записке сей были показаны причины упадка духа в армии, побегов, слабости людей, заключающиеся большею частью в непомерных требованиях начальства в частых смотрах, поспешности, с коею старались образовать молодых солдат, и, наконец, в равнодушии ближайших начальников к благосостоянию людей, им вверенных. Тут же излагал я мнение свое о мерах, которые бы считал нужными для поправления сего дела, погубляющего войска год от году. Я предлагал не делать смотров, коими войска не образуются, не переменять часто начальников, не переводить (как ныне делается) людей ежечасно из одной части в другую и дать войскам несколько покоя».

Во многом указанные недостатки были связаны с существованием рекрутской системы формирования армии, которая по своей сути была негуманной, представляя собой пожизненную принудительную службу в армии. Вместе с тем, факты свидетельствуют о том, что в целом обвинения Николая I в неэффективной организации армии необоснованны. Войны с Персией и Турцией в 1826-1829 гг. закончились быстрым разгромом обоих противников, хотя сама продолжительность этих войн ставит этот тезис под серьёзное сомнение. Надо к тому же учесть, что ни Турция, ни Персия не числились в те времена среди первоклассных военных держав. Во время Крымской войны русская армия, значительно уступавшая в качестве своего вооружения и технической оснащенности армиям Великобритании и Франции, проявила чудеса храбрости, высокий боевой дух и военную выучку. Крымская война - один из редких примеров участия России в войне с западноевропейским противником за последние 300-400 лет, в которой потери в русской армии были ниже (или во всяком случае не выше) потерь противника. Поражение России в Крымской войне было связано с политическим просчетом Николая I и с отставанием развития России от Западной Европы, где уже осуществилась Промышленная революция, но не было связано с боевыми качествами и организацией русской армии.

Крестьянский вопрос

В его царствование проводились заседания комиссий, призванные облегчить положение крепостных крестьян; так был введён запрет ссылать на каторгу крестьян, продавать их поодиночке и без земли, крестьяне получили право выкупаться из продаваемых имений. Была проведена реформа управления государственной деревней и подписан «указ об обязанных крестьянах», ставшие фундаментом отмены крепостного права. Однако полного освобождения крестьян при жизни императора не состоялось.

Вместе с тем, историки - специалисты по русскому аграрному и крестьянскому вопросу: Н.Рожков, американский историк Д.Блюм и В. О. Ключевский указывали на три существенных изменения в данной области, произошедшие в царствование Николая I:

1) Впервые произошло резкое сокращение численности крепостных крестьян - их доля в населении России, по разным оценкам сократилась с 57-58 % в 1811-1817 гг. до 35-45 % в 1857-1858 г. и они перестали составлять большинство населения. Очевидно, немалую роль сыграло прекращение практики «раздачи» государственных крестьян помещикам вместе с землями, процветавшей при прежних царях, и начавшееся стихийное освобождение крестьян.

2) Сильно улучшилось положение государственных крестьян, численность которых ко второй половине 1850-х гг. достигла около 50 % населения. Это улучшение произошло в основном благодаря мерам, предпринятым графом П. Д. Киселевым, отвечавшим за управление госимуществом. Так, всем государственным крестьянам были выделены собственные наделы земли и участки леса, а также повсеместно были учреждены вспомогательные кассы и хлебные магазины, которые оказывали крестьянам помощь денежными ссудами и зерном в случае неурожая. В результате этих мер не только выросло благосостояние госкрестьян, но и доходы казны с них увеличились на 15-20 %, недоимки по податям уменьшились вдвое, а безземельных батраков, влачивших нищенское и зависимое существование, к середине 1850-х годов практически не осталось, все получили землю от государства.

3) Значительно улучшилось положение крепостных крестьян. С одной стороны, был принят ряд законов, улучшавших их положение; с другой - впервые государство стало систематически следить за тем, чтобы права крестьян не нарушались помещиками (это являлось одной из функций Третьего отделения), и наказывать помещиков за эти нарушения. В результате применения наказаний по отношению к помещикам к концу царствования Николая I под арестом находилось около 200 помещичьих имений, что сильно сказалось на положении крестьян и на помещичьей психологии. Как писал В.Ключевский, из законов, принятых при Николае I, вытекало два совершенно новых вывода: во-первых, что крестьяне являются не собственностью помещика, а, прежде всего, подданными государства, которое защищает их права; во-вторых, что личность крестьянина не есть частная собственность землевладельца, что их связывают между собой отношения к помещичьей земле, с которой нельзя согнать крестьян. Таким образом, согласно выводам историков, крепостное право при Николае изменило свой характер - из института рабства оно превратилось в институт, который в какой-то мере защищал и права крестьян.

Указанные изменения в положении крестьян вызвали недовольство со стороны крупных помещиков и вельмож, которые увидели в них угрозу сложившемуся порядку. Особенное негодование вызвали предложения П. Д. Киселева в отношении крепостных крестьян, которые сводились к приближению их статуса к государственным крестьянам и усилению контроля за помещиками. Как заявлял в 1843 г. крупный вельможа граф Нессельроде, планы Киселева в отношении крестьян приведут к гибели дворянства, сами же крестьяне будут все больше наглеть и бунтовать.

Впервые была начата программа массового крестьянского образования. Число крестьянских школ в стране увеличилось со всего лишь 60 школ, где училось 1500 учеников, в 1838 году, до 2551 школы, где училось 111 000 учеников, в 1856 г. В этот же период было открыто много технических училищ и вузов - по существу, была создана система профессионального начального и среднего образования страны.

Развитие промышленности и транспорта

Состояние дел в промышленности к началу царствования Николая I было наихудшим за всю историю Российской империи. Промышленности, способной конкурировать с Западом, где в то время уже подходила к концу Промышленная революция, фактически не существовало (подробнее см. Индустриализация в Российской империи). В экспорте России было лишь сырье, почти все виды промышленных изделий, необходимые стране, приобретались за рубежом.

К концу царствования Николая I ситуация сильно изменилась. Впервые в истории Российской империи в стране начала формироваться технически передовая и конкурентоспособная промышленность, в частности, текстильная и сахарная, развивалось производство изделий из металла, одежды, деревянных, стеклянных, фарфоровых, кожаных и прочих изделий, начали производиться собственные станки, инструменты и даже паровозы. По мнению экономических историков, этому способствовала протекционистская политика, проводившаяся в течение всего царствования Николая I. Как указывает И.Валлерстайн, именно вследствие протекционистской промышленной политики, проводившейся Николаем I, дальнейшее развитие России пошло не по тому пути, по которому в то время шло большинство стран Азии, Африки и Латинской Америки, а по иному пути - пути индустриального развития.

Впервые в истории России при Николае I началось интенсивное строительство шоссейных дорог с твердым покрытием: были построены трассы Москва - Петербург, Москва - Иркутск, Москва - Варшава. Из 7700 миль шоссейных дорог, построенных в России к 1893 г., 5300 миль (около 70 %) было построено в период 1825-1860 гг. Было также начато строительство железных дорог и построено около 1000 верст железнодорожного полотна, что дало стимул к развитию собственного машиностроения.

Бурное развитие промышленности привело к резкому увеличению городского населения и росту городов. Доля городского населения за период царствования Николая I выросла более чем в 2 раза - с 4,5 % в 1825 г. до 9,2 % в 1858 г.

Николай и проблема коррупции

В царствование Николая I в России закончилась «эпоха фаворитизма» - часто используемый историками эвфемизм, под которым по существу подразумевается крупная коррупция, то есть узурпация государственных должностей, почестей и наград фаворитами царя и его окружения. Примеры «фаворитизма» и связанной с ним коррупции и расхищения государственной собственности в крупных размерах имеются в большом количестве в отношении почти всех царствований в период с начала XVII в. и вплоть до Александра I. Но применительно к царствованию Николая I этих примеров нет - вообще нет ни одного примера крупного расхищения государственной собственности, который бы упоминался историками.

Николай I ввел чрезвычайно умеренную систему поощрений для чиновников (в виде аренды поместий/имущества и денежных премий), которую в значительной мере сам и контролировал. В отличие от предыдущих царствований, историками не зафиксированы крупные подарки в виде дворцов или тысяч крепостных, пожалованных какому-либо вельможе или царскому родственнику. Даже В.Нелидовой, с которой Николай I имел длительную связь и которая имела от него детей, он не сделал ни одного по-настоящему крупного подарка, сравнимого с тем, какие делали своим фаворитам цари предшествующей эпохи.

Для борьбы с коррупцией в среднем и низшем звене чиновников впервые при Николае I были введены регулярные ревизии на всех уровнях. Подобной практики ранее практически не существовало, ее введение диктовалось необходимостью не только борьбы с коррупцией, но и наведения элементарного порядка в государственных делах. (Известен, однако, и такой факт: патриотически настроенные жители Тулы и Тульской губернии по подписке собрали немалые по тем временам деньги - 380 тысяч рублей для установки на Куликовом поле памятника в честь победы на татарами, ибо прошло уже почти пятьсот лет, а памятника поставить не удосужились. И отправили эти деньги, собранные с таким трудом, в Петербург, Николаю I. В результате А.П.Брюллов в 1847 г. сочинил проект памятника, отливки из чугуна были сделаны в Петербурге, перевезены в Тульскую губернию, и в 1849 г. этот столб из чугуна был водружен на Куликовом поле. Стоимость его была 60 тысяч рублей, и куда девались еще 320 тысяч, осталось неизвестным. Возможно, ушли на наведение элементарного порядка).

В целом можно констатировать резкое сокращение крупной коррупции и начавшуюся борьбу со средней и мелкой коррупцией. Впервые проблема коррупции была поднята на государственный уровень и широко обсуждалась. «Ревизор» Гоголя, выставлявший напоказ примеры взяточничества и воровства, шел в театрах (в то время как ранее обсуждение подобных тем было под строгим запретом). Однако критики царя расценили инициированную им борьбу с коррупцией как усиление самой коррупции. Кроме того, чиновники придумывали новые способы воровства, в обход мер, предпринимаемых Николаем I, о чем свидетельствует следующее высказывание:

Сам Николай I критически относился к успехам в этой области, говоря что в его окружении не воруют только он сам и наследник.

Внешняя политика

Важной стороной внешней политики явился возврат к принципам Священного союза. Возросла роль России в борьбе с любыми проявлениями «духа перемен» в европейской жизни. Именно в правление Николая I Россия получила нелестное прозвание «жандарма Европы». Так, по просьбе Австрийской империи Россия приняла участие в подавлении венгерской революции, направив 140-тысячный корпус в Венгрию, пытавшуюся освободиться от гнёта со стороны Австрии; в результате был спасён трон Франца Иосифа. Последнее обстоятельство не помешало австрийскому императору, опасавшемуся чрезмерного усиления позиций России на Балканах, вскоре занять недружественную к Николаю позицию в период Крымской войны и даже угрожать ей вступлением в войну на стороне враждебной России коалиции, что Николай I расценил как неблагодарное вероломство; русско-австрийские отношения были безнадёжно испорчены вплоть до конца существования обеих монархий.

Впрочем, австрийцам император помогал не просто из благотворительности. «Весьма вероятно, что Венгрия, победив Австрию, в силу сложившихся обстоятельств вынуждена была бы оказать деятельное содействие замыслам польской эмиграции», - писал биограф генерал-фельдмаршала Паскевича кн. Щербатов.

Особое место во внешней политике Николая I занимал Восточный вопрос.

Россия при Николае I отказалась от планов по разделу Османской империи, которые обсуждались при предыдущих царях (Екатерине II и Павле I), и начала проводить совершенно иную политику на Балканах - политику защиты православного населения и обеспечение его религиозных и гражданских прав, вплоть до политической независимости. Впервые эта политика была применена в Аккерманском договоре с Турцией 1826 г. По этому договору Молдавия и Валахия, оставаясь в составе Османской империи, получили политическую автономию с правом избрания собственного правительства, которое формировалось под контролем России. Спустя полвека существования такой автономии на этой территории было образовано государство Румыния - по Сан-Стефанскому договору 1878 г. «Совершенно таким же порядком, - писал В.Ключевский, - шло освобождение и других племен Балканского полуострова: племя восставало против Турции; турки направляли на него свои силы; в известный момент Россия кричала Турции: „Стой!“; тогда Турция начинала готовиться к войне с Россией, война проигрывалась, и договором восставшее племя получало внутреннюю независимость, оставаясь под верховной властью Турции. При новом столкновении России с Турцией вассальная зависимость уничтожалась. Так образовалось Сербское княжество по Адрианопольскому договору 1829 г., греческое королевство - по тому же договору и по Лондонскому протоколу 1830 г…»

Наряду с этим Россия стремилась обеспечить своё влияние на Балканах и возможность беспрепятственного мореходства в проливах (Босфор и Дарданеллы).

В ходе русско-турецких войн 1806-1812 гг. и 1828-1829 годов Россия добилась больших успехов в осуществлении этой политики. По требованию России, объявившей себя покровительницей всех христианских подданных султана, султан был вынужден признать свободу и независимость Греции и широкую автономию Сербии (1830); по Ункяр-Искелесикийскому договору (1833), ознаменовавшему пик российского влияния в Константинополе, Россия получила право блокировать проход иностранных кораблей в Черное море (которое было ей утрачено в 1841 г.)

Эти же причины: поддержка православных христиан Османской империи и разногласия по Восточному вопросу, - толкнули Россию на обострение отношений с Турцией в 1853 г., следствием чего стало объявление ею войны России. Начало войны с Турцией в 1853 году было ознаменовано блестящей победой русского флота под командованием адмирала П. С. Нахимова, разгромившего противника в Синопской бухте. Это был последний крупный бой парусного флота.

Военные успехи России вызвали негативную реакцию на Западе. Ведущие мировые державы не были заинтересованы в усилении России за счет дряхлеющей Османской Империи. Это создало основу для военного союза Англии и Франции. Просчёт Николая I в оценке внутриполитической обстановки в Англии, Франции и Австрии привел к тому, что страна оказалась в политической изоляции. В 1854 году Англия и Франция вступили в войну на стороне Турции. Из-за технической отсталости России было сложно противостоять этим европейским державам. Основные военные действия развернулись в Крыму. В октябре 1854 года союзники осадили Севастополь. Русская армия потерпела ряд поражений и не смогла оказать помощи осаждённому городу-крепости. Несмотря на героическую оборону города, после 11-месячной осады, в августе 1855 года, защитники Севастополя были вынуждены сдать город. В начале 1856 г. по итогам Крымской войны подписан Парижский мирный трактат. По его условиям России запрещалось иметь на Черном море военно-морские силы, арсеналы и крепости. Россия становилась уязвима с моря и лишалась возможности вести активную внешнюю политику в этом регионе.

Еще более серьезными были последствия войны в экономической области. Сразу после окончания войны, в 1857 г., в России был введен либеральный таможенный тариф, практически отменивший пошлины на западноевропейский промышленный импорт, что возможно являлось одним из условий мира, навязанных России Великобританией. Результатом стал промышленный кризис: уже к 1862 г. выплавка чугуна в стране упала на 1/4, а переработка хлопка - в 3,5 раза. Рост импорта привел к утечке денег из страны, ухудшению торгового баланса и хронической нехватке денег в казне.

В период царствования Николая I Россия участвовала в войнах: Кавказской войне 1817-1864, Русско-персидской войне 1826-1828, Русско-турецкой войне 1828-29, Крымской войне 1853-56.

Император-инженер

Получив в молодости хорошее инженерное образование, Николай проявил изрядные знания в области строительной техники. Так, он сделал дельные предложения в отношении купола Троицкого собора в Петербурге. В дальнейшем, уже занимая высшую в государстве должность, он внимательно следил за порядком в градостроительстве и ни один значительный проект не утверждался без его подписи. Им был установлен регламент высоты зданий в столице, запрещающий строить гражданские сооружения выше, чем карниз Зимнего дворца. Тем самым была создана известная, и существовавшая до последнего времени Петербургская городская панорама, благодаря которой город считался одним из красивейших городов мира и входил в список городов, считающихся культурным наследием человечества.

Зная требования к выбору подходящего места для строительства астрономической обсерватории, Николай лично указал место для неё на вершине Пулковской горы

В России появились первые железные дороги (с 1837 года).

Существует мнение, что Николай познакомился с паровозами в возрасте 19 лет во время поездки в Англию в 1816 году. Местные с гордостью показывали великому князю Николаю Павловичу свои успехи в области паровозостроения и строительства железных дорог. Существует утверждение, что будущий император стал первым русским кочегаром - он не смог удержаться, чтобы не попроситься к инженеру Стефенсону на его железную дорогу, подняться на платформу паровоза, бросить в топку несколько лопат угля и прокатиться на этом чуде.

Дальновидный Николай, детально изучив технические данные предполагаемых к строительству железных дорог, потребовал уширения российской колеи по сравнению с европейской (1524 мм против 1435 в Европе), справедливо опасаясь, что неприятель сможет приехать в Россию на паровозе. Это через сотню лет существенно затруднило снабжение немецких оккупационных войск и их маневр из-за нехватки локомотивов для широкой колеи. Так в ноябрьские дни 1941 года войска группы «Центр» получали только 30 % военных грузов, необходимых для успешного наступления на Москву. Суточный подвоз составлял только 23 эшелона, когда для развития успеха требовалось 70. К тому же, когда возникший на африканском фронте у Тобрука кризис потребовал быстрой переброски на юг части войсковых контингентов, снимавшихся с московского направления, эта переброска была чрезвычайно затруднена по этой же причине.

На горельефе памятника Николаю в Петербурге изображён эпизод, происшедший при его инспекторской поездке по Николаевской железной дороге, когда его поезд остановился у Веребьинского железнодорожного моста и не мог ехать дальше, поскольку из верноподданического усердия рельсы были выкрашены белой краской.

При маркизе де Траверсе русский флот из-за нехватки средств зачастую действовал в восточной части Финского залива, которая получила прозвище Маркизова лужа. Тогда морская оборона Петербурга опиралась на систему дерево-земляных укреплений возле Кронштадта, вооружённых устаревшими пушками с малой дальнобойностью, позволявшей противнику с дальних дистанций беспрепятственно их уничтожить. Уже в декабре 1827 года по указанию Императора были начаты работы по замене деревянных укреплений на каменные. Николай лично рассматривал проекты предлагаемых инженерами укреплений и утверждал их. А в некоторых случаях (например, при строительстве форта «Павел Первый»), делал конкретные предложения, позволяющие удешевить и ускорить строительство.

Император внимательно подбирал исполнителей работ. Так, он покровительствовал ранее малоизвестному подполковнику Заржецкому, ставшему главным строителем кронштадтских Николаевских доков. Работы были проведены своевременно, и к моменту, когда на Балтике появилась английская эскадра адмирала Нэпира, оборона столицы, обеспеченная сильными укреплениями и минными банками, стала настолько неприступной, что первый лорд адмиралтейства Джемс Грэхем указал Нэпиру на гибельность любой попытки захвата Кронштадта. В результате петербургская публика получила повод для развлечения путём выезда в Ораниенбаум и Красную Горку для наблюдения эволюций вражеского флота. Созданная при Николае I впервые в мировой практике минно-артиллерийская позиция оказалась непреодолимой преградой на пути к столице государства.

Николай сознавал необходимость реформ, но с учётом полученного опыта считал их проведение делом длительным и осторожным. Николай смотрел на подчинённое ему государство, как инженер смотрит на сложный, но детерминированный в своём функционировании механизм, в котором всё взаимосвязано и надёжность одной детали обеспечивает правильную работу других. Идеалом общественного устройства была полностью регламентированная уставами армейская жизнь.

Смерть

Скончался «в двенадцать минут первого часа пополудни» 18 февраля (2 марта) 1855 года вследствие пневмонии (простудился, принимая парад в лёгком мундире, будучи уже больным гриппом).

Существует конспирологическая версия, широко распространённая в обществе того времени, что Николай I принял разгром генерала Хрулёва С. А. под Евпаторией во время Крымской войны как окончательный предвестник поражения в войне, и потому попросил лейб-медика Мандта дать ему яд, который позволил бы ему покончить с собой без лишних страданий и достаточно быстро, но не внезапно, предотвратив личный позор. Император запретил вскрытие и бальзамирование своего тела.

Как вспоминали очевидцы, император ушёл из жизни в ясном сознании, ни на минуту не теряя присутствия духа. Он успел проститься с каждым из детей и внуков и, благословив их, обратился к ним с напоминанием о том, чтобы они оставались дружны между собой.

На российский престол взошёл его сын, Александр II.

«Меня удивило, - вспоминал А.Э Циммерман, - что смерть Николая Павловича, по видимому, не произвела особенного впечатления на защитников Севастополя. Я заметил во всех почти равнодушие на мои вопросы, когда и отчего умер Государь отвечали: не знаем…».

Культура, цензура и писатели

Николай подавлял малейшие проявления вольнодумства. В 1826 году вышел цензурный устав, прозванный его современниками «чугунным». Запрещалось печатать практически всё, что имело какую-либо политическую подоплеку. В 1828 году вышел ещё один цензурный устав, несколько смягчавший предыдущий. Новое усиление цензуры было связано с европейскими революциями 1848 года. Доходило до того, что в 1836 году цензор П. И. Гаевский, отсидев 8 дней на гауптвахте, сомневался, можно ли пропускать в печать известия вроде того, что «такой-то король скончался». Когда в 1837 году в «Санкт-Петербургских ведомостях» была опубликована заметка о покушении на жизнь французского короля Луи-Филиппа, Бенкендорф немедленно уведомил министра просвещения С. С. Уварова, что считает «неприличным помещение подобных известий в ведомостях, особенно правительством издаваемых».

В сентябре 1826 года Николай принял освобождённого им из михайловской ссылки Пушкина, выслушал его признание в том, что 14 декабря Пушкин был бы с заговорщиками, но поступил с ним милостиво: избавил поэта от общей цензуры (решил сам цензуровать его сочинения), поручил ему подготовить записку «О народном воспитании», назвал его после встречи «умнейшим человеком России» (однако впоследствии, уже после смерти Пушкина, отзывался о нём и об этой встрече весьма холодно). В 1828 Николай прекратил дело против Пушкина об авторстве «Гавриилиады» после переданного ему лично, в обход следственной комиссии, собственноручного письма поэта, содержавшего, по мнению многих исследователей, признание в авторстве крамольного сочинения после долгих отпирательств. Однако император никогда не доверял полностью поэту, видя в нём опасного «вождя либералов», за поэтом велась полицейская слежка, его письма перлюстрировались; Пушкин, пройдя через первую эйфорию, выразившуюся и в стихах в честь царя («Стансы», «Друзьям»), к середине 1830-х годов стал также оценивать государя неоднозначно. «В нём много прапорщика и немного Петра Великого», - так писал Пушкин о Николае в своём дневнике 21 мая 1834 г.; вместе с тем в дневнике отмечаются и «дельные» замечания к «Истории Пугачева» (государь редактировал её и дал Пушкину 20 тысяч рублей в долг), простота в обращении и хороший язык царя. В 1834 Пушкин был назначен камер-юнкером императорского двора, что очень тяготило поэта и также нашло отражение в его дневнике. Сам Николай считал такое назначение жестом признания поэта и внутренне огорчался тем, что Пушкин прохладно относился к назначению. Пушкин мог позволить себе иногда не приходить на балы, на которые Николай приглашал его лично. Балам Пушкин предпочитал общение с литераторами, Николай же выказывал ему своё недовольство. Роль, которую сыграл Николай в конфликте Пушкина с Дантесом, оценивается историками противоречиво. После гибели Пушкина Николай назначил пенсию его вдове и детям, однако стремился всячески ограничить выступления в память о нём, выказывая, в частности, тем самым недовольство нарушением своего запрета на проведение дуэлей.

Руководствуясь уставом 1826 г., николаевские цензоры доходили в запретительном рвении до абсурда. Один из них запретил печатать учебник арифметики после того, как в тексте задачи увидел между цифрами три точки и заподозрил в этом злой умысел автора. Председатель цензурного комитета Д.П. Бутурлин предлагал даже вычеркнуть отдельные места (например: "Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и звероподобных...") из акафиста Покрову Божией матери, поскольку они выглядели "неблагонадежными".

Николай также обрёк на годы солдатчины арестованного за вольные стихи Полежаева, дважды распорядился сослать на Кавказ Лермонтова. По его распоряжению были закрыты журналы «Европеец», «Московский телеграф», «Телескоп», преследовался П.Чаадаев и его издатель, был запрещён к постановке в России Ф. Шиллер.

И. С. Тургенев в 1852 году был арестован, а затем административно выслан в деревню только за написание некролога, посвящённого памяти Гоголя (сам некролог не был пропущен цензурой). Пострадал и цензор, пропустивший в печать тургеневские «Записки охотника», в которых, по мнению московского генерал-губернатора графа А. А. Закревского, «было выражено решительное направление к уничтожению помещиков».

Либеральные писатели-современники (прежде всего А. И. Герцен) были склонны демонизировать Николая.

Имели место факты, показывающее его личное участие в развитии искусств: личное цензурование Пушкина (общая цензура того времени в ряде вопросов была гораздо жёстче и осторожнее), поддержка Александринского театра. Как писал в этой связи И.Л.Солоневич, «Николаю I Пушкин читал «Евгения Онегина», а Н.Гоголь – «Мертвые души». Николай I финансировал того и другого, первым отметил талант Л.Толстого, а о «Герое нашего времени» написал отзыв, который сделал бы честь любому профессиональному литературоведу… У Николая I хватило и литературного вкуса, и гражданского мужества, чтобы отстоять «Ревизора» и после первого представления сказать: “Досталось всем – а больше всего МНЕ”».

В 1850 году по распоряжению Николая I была запрещена к постановке пьеса Н. А. Островского «Свои люди сочтемся». Комитет высшей цензуры остался недоволен тем, что среди выведенных автором персонажей не оказалось «ни одного из тех почтенных наших купцов, в которых богобоязненность, праводушие и прямота ума составляют типическую и неотъемлемую принадлежность».

Под подозрение попадали не только либералы. Профессор М. П. Погодин, выпускавший «Москвитянин», в 1852 году был отдан под надзор полиции за критическую статью в адрес пьесы Н. В. Кукольника «Денщик» (о Петре I), удостоившуюся похвалы императора.

Критический отзыв на другую пьесу Кукольника - «Рука Всевышнего Отечество спасла» привела к закрытию в 1834 году журнала «Московский телеграф», издававшегося Н. А. Полевым. Выступивший инициатором репрессий министр народного просвещения граф С. С. Уваров писал о журнале: «Это проводник революции, он уже несколько лет систематически распространяет разрушительные правила. Он не любит России».

Цензура не допускала в печать и некоторые ура-патриотические статьи и произведения, содержавшие резкие и политически нежелательные высказывания и взгляды, что произошло, например, во время Крымской войны с двумя стихотворениями Ф.И.Тютчева. Из одного («Пророчество») Николай I собственноручно вычеркнул абзац, в котором шла речь о водружении креста над константинопольской Софией и о «всеславянском царе»; другое («Теперь тебе не до стихов») было запрещено к публикации министром, очевидно ввиду «несколько резкого тона изложения», отмеченного цензором.

"Он хотел бы, - писал о нем С.М. Соловьев, - отрубить все головы, которые поднимались над общим уровнем".

Прозвища

Домашнее прозвище - Никс. Официальное прозвище - Незабвенный.

Лев Толстой в рассказе «Николай Палкин» приводит другое прозвище императора:

Семья и личная жизнь

В 1817 состоялось бракосочетание Николая с принцессой Прусской Шарлоттой, дочерью Фридриха Вильгельма III, получившей после перехода в православие имя Александра Фёдоровна. Супруги приходились друг другу четвероюродными братом и сестрой (имели общих прапрадеда и прапрабабку).

Весной следующего года родился их первый сын Александр (будущий император Александр II). Дети:

• Александр II Николаевич (1818-1881)
• Мария Николаевна (6.08.1819-9.02.1876)

1-й брак - Максимилиан герцог Лейхтенбергский (1817-1852)

2-й брак (неофициальный брак с 1854) - Строганов Григорий Александрович, граф

• Ольга Николаевна (30.08.1822 - 18.10.1892)

муж - Фридрих-Карл-Александр, король Вюртембергский

• Александра (12.06.1825 - 29.07.1844)

муж - Фридрих Вильгельм, принц Гессен-Кассельский

• Константин Николаевич (1827-1892)
• Николай Николаевич (1831-1891)
• Михаил Николаевич (1832-1909)

Имел 4 или 7 предполагаемых внебрачных детей (см. Список внебрачных детей русских императоров#Николай I).

Николай в течение 17 лет состоял в связи с Варварой Нелидовой.

Оценивая отношение Николая I к женщинам в целом, Герцен писал: «Я не верю, чтоб он когда-нибудь страстно любил какую-нибудь женщину, как Павел Лопухину, как Александр всех женщин, кроме своей жены; он „пребывал к ним благосклонен“, не больше».

Личность, деловые и человеческие качества

«Чувство юмора, присущее великому князю Николаю Павловичу, хорошо видно в его рисунках. Друзья и близкие, встреченные типажи, подсмотренные сценки, зарисовки лагерного быта - сюжеты его юношеских рисунков. Все они исполнены легко, динамично, быстро, простым карандашом, на небольших листах бумаги, зачастую в манере шаржа. „Он имел талант к карикатурам, - писал об императоре Поль Лакруа, - и самым удачным образом схватывал смешные стороны лиц, которых он хотел поместить в какой-нибудь сатирический рисунок“».

«Он был красив, но красота его обдавала холодом; нет лица, которое так беспощадно обличало характер человека, как его лицо. Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа, выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но главное - глаза, без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза».

Вёл аскетический и здоровый образ жизни; никогда не пропускал воскресных богослужений. Не курил и не любил курящих, не употреблял крепких напитков, много ходил пешком, занимался строевыми упражнениями с оружием. Известно было его строгое следование распорядку дня: рабочий день начинался с 7-ми часов утра, ровно в 9 часов - приём докладов. Предпочитал одеваться в простую офицерскую шинель, спал на жёсткой кровати.

Отличался хорошей памятью и большой работоспособностью; рабочий день царя длился 16 - 18 часов. По словам архиепископа Херсонского Иннокентия (Борисова), «это был такой венценосец, для которого царский трон служил не возглавием к покою, а побуждением к непрестанному труду».

Фрейлина А. Ф. Тютчева, пишет, что он «проводил за работой 18 часов в сутки, трудился до поздней ночи, вставал на заре, ничем не жертвовал ради удовольствия и всем ради долга и принимал на себя больше труда и забот, чем последний поденщик из его подданных. Он чистосердечно и искренне верил, что в состоянии все видеть своими глазами, все слышать своими ушами, все регламентировать по своему разумению, все преобразовывать своею волею. Но каков же был итог подобного увлечения верховного правителя мелочами? В результате, он лишь нагромоздил вокруг своей бесконтрольной власти груду колоссальных злоупотреблений, тем более пагубных, что извне они прикрывались официальной законностью и что ни общественное мнение, ни частная инициатива не имели права на них указывать, ни возможности с ними бороться».

Общеизвестной была любовь царя к законности, справедливости, порядку. Лично бывал на военных строях, смотрах, осматривал фортификационные сооружения, учебные заведения, служебные помещения, государственные учреждения. Замечания и «разносы» всегда сопровождал конкретными советами по исправлению ситуации.

Младший современник Николая I историк С. М. Соловьев, пишет:"по воцарению Николая, военный человек, как палка, как привыкший не рассуждать, но исполнять и способный приучить других к исполнению без рассуждений, считался лучшим, самым способным начальником везде; опытность в делах - на это не обращалось никакого внимания. Фрунтовики воссели на всех правительственных местах, и с ними воцарилось невежество, произвол, грабительство, всевозможные беспорядки".

Обладал выраженной способностью привлекать к работе талантливых, творчески одарённых людей, «формировать команду». Сотрудниками Николая I были полководец фельдмаршал светлейший князь И. Ф. Паскевич, министр финансов граф Е. Ф. Канкрин, министр государственных имуществ граф П. Д. Киселёв, министр народного просвещения граф С. С. Уваров и др. Талантливый архитектор Константин

Тон выполнял при нём функцию государственного архитектора. Однако это не мешало Николаю жёстко штрафовать его за допущенные прегрешения.

Абсолютно не разбирался в людях и их талантах. Кадровые назначения, за редкими исключениями, оказывались неудачными (самый яркий пример этому - Крымская война, когда при жизни Николая два лучших командира корпуса - генералы Лидерс и Редигер - так и не получили назначения в действующую в Крыму армию). Даже весьма способных людей часто назначал на совершенно несоответсвующие должности. «Он вице-директор департамента торговли, - писал Жуковский на назначение поэта и публициста князя П. А. Вяземского на новый пост. - Смех да и только! Славно употребляют у нас людей…»

Глазами современников и публицистов

В книге французского литератора маркиза де Кюстина «La Russie en 1839» («Россия в 1839 году»), резко критической по отношению к самодержавию Николая и многим чертам русской жизни, Николай описывается так:

Видно, что император ни на мгновение не может забыть, кто он и какое внимание привлекает; он постоянно позирует и, следственно, никогда не бывает естественен, даже когда высказывается со всей откровенностью; лицо его знает три различных выражения, ни одно из которых не назовешь добрым. Чаще всего на лице этом написана суровость. Другое, более редкое, но куда больше идущее к его прекрасным чертам выражение, - торжественность, и, наконец, третье - любезность; два первых выражения вызывают холодное удивление, слегка смягчаемое лишь обаянием императора, о котором мы получаем некоторое понятие, как раз когда он удостаивает нас любезного обращения. Впрочем, одно обстоятельство все портит: дело в том, что каждое из этих выражений, внезапно покидая лицо императора, исчезает полностью, не оставляя никаких следов. На наших глазах без всякой подготовки происходит смена декораций; кажется, будто самодержец надевает маску, которую в любое мгновение может снять.(…) Лицемер, или комедиант, - слова резкие, особенно неуместные в устах человека, притязающего на суждения почтительные и беспристрастные. Однако я полагаю, что для читателей умных - а только к ним я и обращаюсь - речи ничего не значат сами по себе, и содержание их зависит от того смысла, какой в них вкладывают. Я вовсе не хочу сказать, что лицу этого монарха недостает честности, - нет, повторяю, недостает ему одной лишь естественности: таким образом, одно из главных бедствий, от которых страждет Россия, отсутствие свободы, отражается даже на лице ее повелителя: у него есть несколько масок, но нет лица. Вы ищете человека - и находите только Императора. На мой взгляд, замечание мое для императора лестно: он добросовестно правит свое ремесло. Этот самодержец, возвышающийся благодаря своему росту над прочими людьми, подобно тому как трон его возвышается над прочими креслами, почитает слабостью на мгновение стать обыкновенным человеком и показать, что он живет, думает и чувствует, как простой смертный. Кажется, ему незнакома ни одна из наших привязанностей; он вечно остается командиром, судьей, генералом, адмиралом, наконец, монархом - не более и не менее. К концу жизни он очень утомится, но русский народ - а быть может, и народы всего мира - вознесет его на огромную высоту, ибо толпа любит поразительные свершения и гордится усилиями, предпринимаемыми ради того, чтобы се покорить.

Наряду с этим, Кюстин писал в своей книге, что Николай I погряз в распутстве и обесчестил огромное количество порядочных девушек и женщин: «Если он (царь) отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под наблюдение, под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем, родителей, если она девушка, о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительной признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестия». Кюстин утверждал, что все это было «поставлено на поток», что девушек, обесчещенных императором, обычно выдавали за кого-нибудь из придворных женихов, и занималась этим не кто иная как сама супруга царя, императрица Александра Федоровна. Однако историки не подтверждают обвинений в распутстве и в существовании «конвейера жертв», обесчещенных Николаем I, содержащихся в книге Кюстина, и наоборот, пишут о том, что он был однолюбом и в течение многих лет поддерживал длительную привязанность к одной женщине.

Современники отмечали свойственный императору «взгляд василиска», невыносимый для людей робкого десятка.

Генерал Б. В. Геруа в своих мемуарах (Воспоминания о моей жизни. «Танаис», Париж, 1969) приводит такой рассказ о Николае: «По поводу караульной службы при Николае I вспоминаю надгробный памятник на Лазаревском кладбище Александро-невской лавры в Петербурге. Показывал мне его отец, когда мы ездили с ним на поклонение могилам его родителей и проходили мимо этого необычного памятника. Это была превосходно исполненная из бронзы - наверно первоклассным мастером - фигура молодого и красивого офицера лейб-гвардии Семеновского полка, лежащего как бы в позе спящего. Голова его покоится на ведрообразном кивере Николаевского царствования, первой его половины. Воротник расстегнут. Тело декоративно покрыто наброшенным плащом, спустившимся на пол живописными, тяжелыми складками.

Отец мой рассказал историю этого памятника. Офицер прилег в карауле отдохнуть и расстегнул крючки своего огромного стоячего воротника, резавшего шею. Это запрещалось, Услышав сквозь сон какой-то шум, открыл глаза и увидел над собой Государя! Офицер так и не встал. Он умер от разрыва сердца.»

Н. В. Гоголь писал, что Николай I своим приездом в Москву во время ужасов эпидемии холеры проявил стремление воздвигнуть и ободрить падшего - «черта, которую едва ли показал кто-нибудь из венценосцев», которая вызвала у А. С. Пушкина «сии замечательные стихи» ("Разговор книгопродавца с поэтом; у Пушкина речь идёт о Наполеоне I с намёком на современные события):

В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь с восторгом пишет о Николае и утверждает, что Пушкин также якобы адресовал Николаю, зачитавшемуся во время бала Гомером, апологетическое стихотворение «С Гомером долго ты беседовал один…», скрывая это посвящение из боязни прослыть лжецом. В пушкинистике эта атрибуция часто ставится под сомнение; указывается, что более вероятно посвящение переводчику Гомера Н. И. Гнедичу.

Крайне негативная оценка личности и деятельности Николая I связана с творчеством А. И. Герцена. Герцен, с юности болезненно переживавший провал восстания декабристов, приписывал личности царя жестокость, грубость, злопамятность, нетерпимость к «свободомыслию», обвинял его в следовании реакционным курсом внутренней политики.

И. Л. Солоневич писал, что Николай I был, подобно Александру Невскому и Ивану III, истинным «державным хозяином», с «хозяйским глазом и хозяйским расчетом»

Н. А. Рожков полагал, что Николаю I было чуждо властолюбие, наслаждение личной властью: «Павел I и Александр I более, чем Николай, любили власть, как таковую, самое по себе».

А. И. Солженицын восхищался храбростью Николая I, проявленной им во время холерного бунта. Видя беспомощность и страх окружающих его чиновников, царь сам пошел в толпу бунтующих людей, больных холерой, сам своим авторитетом подавил этот бунт и, выйдя из карантина, сам снял с себя и сжег прямо в поле всю одежду, чтобы не заразить свою свиту.

А вот что пишет Н.Е.Врангель в своих "Воспоминаниях (от крепостного права до большевиков)": Теперь, после вреда, причиненного безволием Николая II, Николай I опять входит в моду, и меня упрекнут, быть может, что я к памяти этого, “всеми его современниками обожаемого” Монарха отнесся не с должным почтением. Увлечение усопшим Государем Николаем Павловичем теперешними его почитателями, во всяком случае, и понятнее и искреннее, чем обожание его умерших современников. Николаю Павловичу, как и бабке его Екатерине, удалось приобрести неисчислимое количество почитателей и хвалителей, составить вокруг себя ореол. Удалось это Екатерине подкупом энциклопедистов и разной французской и немецкой алчной братии лестью, подарками и деньгами, а своих приближенных русских - чинами, орденами, наделением крестьянами и землею. Удалось и Николаю, и даже менее убыточным способом, - страхом. Подкупом и страхом всегда и везде все достигается, все, даже бессмертие. Николая Павловича современники его не “боготворили”, как во время его царствования было принято выражаться, а боялись. Необожание, небоготворение было бы, вероятно, признано государственным преступлением. И постепенно это заказное чувство, необходимая гарантия личной безопасности, вошло в плоть и кровь современников и затем было привито и их детям и внукам. Покойный великий князь Михаил Николаевич10 имел обыкновение ездить лечиться к доктору Дрехерину в Дрезден. К моему удивлению, я увидел, что этот семидесятилетний человек во время службы все время опускался на колени.

Как ему это удается? - спросил я его сына Николая Михайловича, известного историка первой четверти XIX века.

Скорее всего, он все еще боится своего “незабвенного” отца. Он сумел внушить им такой страх, что им его не забыть до самой смерти.

Но я слышал, что великий князь, ваш отец, обожал своего отца.

Да, и, как ни странно, вполне искренне.

Почему же странно? Его обожали многие в то время.

Не смешите меня. (...)

Однажды я спросил генерал-адъютанта Чихачева, бывшего морского министра, правда ли, что все современники боготворили Государя.

Еще бы! Меня даже за это раз высекли и - пребольно.

Расскажите!

Мне было всего четыре года, когда меня, как круглого сироту, поместили в малолетнее сиротское отделение корпуса. Там воспитателей не было, но были дамы-воспитательницы. Раз моя меня спросила - люблю ли я Государя. О Государе я первый раз слышал и ответил, что не знаю. Ну, меня и постегали. Вот и все.

И помогло? Полюбили?

То есть во как! Прямо - стал боготворить. Удовольствовался первою поркою.

А если бы не стали боготворить?

Конечно, по головке бы не погладили. Это было обязательным, для всех и наверху и внизу.

Значит, притворяться было обязательно?

В такие психологические тонкости тогда не вдавались. Нам приказали - мы любили. Тогда говорили - думают одни гуси, а не люди."

Памятники

В честь Императора Николая I в Российской Империи было установлено около полутора десятков памятников, в основном - различные колонны и обелиски, в память посещения им того или иного места. Почти все скульптурные памятники Императору (за исключением конного памятника в Санкт-Петербурге) были уничтожены в годы советской власти.

В настоящее время существуют следующие памятники Императору:

• Санкт-Петербург. Конный монумент на Исаакиевской площади. Открыт 26 июня 1859 г., скульптор П. К. Клодт. Памятник сохранился в первозданном виде. Окружающая его ограда была демонтирована в 1930-е годы, воссоздана вновь в 1992 г.

• Санкт-Петербург. Бронзовый бюст Императора на высоком гранитном постаменте. Открыт 12 июля 2001 г. перед фасадом здания бывшего психиатрического отделения Николаевского военного госпиталя, основанного в 1840 г. по указу Императора (ныне - Санкт-Петербургский окружной военный клинический госпиталь), Суворовский пр., 63. Первоначально, памятник Императору, представляющий собой бронзовый бюст на гранитном постаменте, был открыт перед главным фасадом этого госпиталя 15 августа 1890 г. Памятник был уничтожен вскоре после 1917 г.

• Санкт-Петербург. Гипсовый бюст на высоком гранитном постаменте. Открыт 19 мая 2003 г. на парадной лестнице Витебского вокзала (Загородный пр., 52), скульпторы В. С. и С. В. Ивановы, архитектор Т. Л. Торич.

Приход к власти

После бездетного императора Александра Первого российский престол, в силу законов о престолонаследии, должен был перейти к брату его, Константину Павловичу, который и носил титул цесаревича. Но еще в 1819 г. Император Александр в доверительном разговоре сообщил младшему брату, Николаю Павловичу, что ему предстоит вскоре вступить на престол, так как он решил отречься от престола и удалиться от мира, а брат Константин также отказывается от своих прав на престол. После этого разговора великий князь Николай Павлович стал усердно восполнять пробелы своего образования путем чтения. Но, не имея официальной бумаги об отречении брата, великого князя Константина от прав на престолонаследие, Николай Павлович, узнав о кончине Александра, первый принес присягу императору Константину. Но потом, во время чрезвычайного собрания государственного совета, был вскрыт запечатанный пакет, положенный там императором Александром Первым еще в 1823 г., с собственноручной надписью: "Хранить до моего востребования, а в случае моей кончины раскрыть прежде всякого другого действия, в чрезвычайном собрании". Аналогичные запечатанные пакеты хранились, на всякий случай, также в синоде, сенате и московском Успенском соборе; содержание их никому не было известно. Во вскрытых пакетах оказались:

1) письмо цесаревича Константина Павловича к покойному государю от 14 января 1822 г. о добровольном отречении от российского престола, с просьбой утвердить такое намерение его императорским словом и согласием вдовствующей государыни Марии Федоровны;

2) ответ Александра I от 2 февраля того же года о согласии на просьбу Константина Павловича как с его стороны, так и со стороны императрицы-матери;

3) манифест от 16 августа 1823 г., утверждающий право на престол, по случаю добровольного отречения цесаревича, за великим князем Николаем Павловичем. Но после вскрытия и прочтения, сам великий князь Николай Павлович все же отказался провозгласить себя императором до окончательного выражения воли своего старшего брата. Подтверждение Константином прежнего своего отречения было получено в Петербурге 12 декабря, и в тот же день последовал манифест о восшествии на престол императора Николая Первого.

Правление

С самого начала правления Николай I заявил о необходимости реформ и создал «комитет 6 декабря 1826 года» для подготовки преобразований. Большую роль в государстве стала играть «Собственная Его Величества канцелярия», которая постоянно расширялась созданием множества отделений.

Николай I поручил специальной комиссии под руководством М.М. Сперанского разработать новый Свод Законов Российской империи. К 1833 г. было отпечатано два издания: «Полное собрание законов Российской империи», начиная с Соборного уложения 1649 г. и до последнего указа Александра I, и «Свод действующих законов Российской империи». Кодификация законов, проведенная при Николае I, упорядочила российское законодательство, облегчила ведение юридической практики, но не принесла изменений в политическую и социальную структуру России.

Император Николай I по духу своему был самодержцем и ярым противником введения в стране конституции и либеральных реформ. По его мнению, общество должно жить и действовать, как хорошая армия, регламентировано и по законам. Военизация государственного аппарата под эгидой монарха – вот характерная черта политического режима Николая I.

Он крайне подозрительно относился к общественному мнению, под цензурный гнет попали литература, искусство, просвещение, были приняты меры по ограничению периодической печати. В качестве национального достоинства официальная пропаганда стала превозносить единомыслие в России. Идея «Народ и царь едины» была главенствующей в системе образования в России при Николае I.

Согласно «теории официальной народности», разработанной С.С. Уваровым, Россия имеет свой путь развития, не нуждается во влиянии Запада и должна быть изолирована от мирового сообщества. Российская империя при Николае I получила название «жандарма Европы» за охранение покоя в европейских странах от революционных выступлений.

В социальной политике Николай I делал упор на укрепление сословного строя. Чтобы оградить дворянство от «засорения», «Комитет 6 декабря» предложил установить порядок, по которому дворянство приобреталось только по праву наследования. А для служилых людей создать новые сословия – «чиновных», «именитых», «почетных» граждан. В 1845 г. император издал «Указ о майоратах» (неделимости дворянских имений при наследовании).

Крепостное право при Николае I пользовалось поддержкой государства, и царь подписал манифест, в котором заявил, что изменений в положении крепостных крестьян не будет. Но Николай I не был сторонником крепостничества и тайно готовил материалы по крестьянскому вопросу, чтобы облегчить дело своим последователям.

Наиболее важные стороны внешней политики в период царствования Николая I были возврат к принципам Священного союза (борьба России против революционных движений в Европе) и Восточный вопрос. Россия при Николае I участвовала в Кавказской войне (1817-1864 гг.), русско-персидской войне (1826-1828 гг.), русско-турецкой войне (1828-1829 гг.), в результате которых Россия присоединила к себе восточную часть Армении, весь Кавказ, получила восточный берег Черного моря.

В период правления Николая I наиболее памятной стала Крымская война 1853-1856 годов. Россия была вынуждена воевать против Турции, Англии, Франции. В ходе осады Севастополя Николай I потерпел поражение в войне и утратил право иметь военно-морскую базу на Черном море.

Неудачная война показала отсталость России от передовых европейских стран и насколько нежизненной оказалась консервативная модернизация империи.

Николай I умер 18 февраля 1855 г. Подводя итоги правления Николая I, историки называют его эпоху самой неблагополучной в истории России, начиная со Смутного времени.



Доктор исторических наук М. РАХМАТУЛЛИН

Склонность царя к игре, к маскам, определяемым конъюнктурой, отмечают многие современники. В начале 30-х годов Николай I даже оправдывался перед светом: "Знаю, что меня считают за актера, но я человек честный и говорю, что думаю". Возможно, порой так и было. Во всяком случае, действовал он, четко сообразуясь со своими установками. Осмысляя услышанное на допросах декабристов, он сказал брату Михаилу: "Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохранится дыхание жизни, пока, Божиею милостью, я буду императором".

"ОЧИСТИЛ ОТЕЧЕСТВО ОТ СЛЕДСТВИЙ ЗАРАЗЫ"

Санкт-Петербург. Английская набережная - вид с Васильевского острова.

Стрелка Васильевского острова - от спуска к Неве на Дворцовой набережной. Акварель Бенжамена Патерсена. Начало XIX века.

Николай I - всероссийский самодержец (1825-1855).

Литературный обед в книжной лавке А. Ф. Смирдина. А. П. Брюллов. Эскиз титульного листа к альманаху "Новоселье". Начало 30-х годов XIX века.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

Не успела успокоиться волна общественного потрясения после жестоких приговоров декабристам, как новое волнение охватило Петербург и Москву. За мужьями в Сибирь стали уезжать жены декабристов. Среди первых были М. Н. Волконская, А. Г. Муравьева, А. В. Розе

Бал у княгини М. Ф. Барятинской. Рисунок сделан князем Г. Г. Гагариным, известным в свое время художником-любителем. 1834 год.

Александр Христофорович Бенкендорф - начальник Третьего отделения. 1839 год.

Сергей Семенович Уваров - министр просвещения. 1836 год.

Министр иностранных дел Карл Васильевич Нессельроде. 30-е годы XIX века.

Мундиры (колеты) рядовых лейб-гвардии Конного полка (слева), лейб-гвардии Гренадерского полка (справа) и лейб-гвардии Московского полка. В таком виде эта форма перешла от Александра I к Николаю I.

Именно под впечатлением дня 14 декабря и выяснившихся при допросах декабристов обстоятельств Николай I был обречен взять на себя роль "душителя революций". Вся его последующая политическая линия - оправдание тезиса, провозглашенного в манифесте, обнародованном по завершении процесса над декабристами, что суд над ними "очистил отечество от следствий заразы, столько лет среди его таившейся". Но в глубине души уверенности, что "очистил", все же нет, и одним из первых шагов в начале царствования Николая I стало учреждение (25 июня 1825 года) Корпуса жандармов и преобразование Особой канцелярии МВД в Третье отделение собственной канцелярии. Во главе его встал преданный А. Х. Бенкендорф. Цель - охрана режима, предотвращение любых попыток изменить самодержавный строй. Сфера деятельности новообразованного органа тайной полиции охватывала практически все стороны жизни страны, ничто не могло пройти мимо бдительного ока шефа жандармов и самого императора, любившего, как он признавался, доносы, но презиравшего доносчиков.

По донесениям массы "слушающих и подслушивающих" (А. И. Герцен) на всей огромной территории страны начальник Третьего отделения с благословения царя "судил все, отменял решения судов, вмешивался во все". Как писал наблюдательный современник, "то был произвол во всем широком значении этого слова... Вообще, если русское общество относилось к чему-нибудь с единодушным порицанием, то это к Третьему отделению и всем лицам... к нему причастным". В обществе стали гнушаться даже простым знакомством с теми, кто носил синий мундир.

В череду охранительных мер органично вписывается и Цензурный устав 1826 года, названный современниками "чугунным". Суровость его 230 (!) параграфов, по оценкам некоторых цензоров, такова, что "если руководствоваться буквой устава, то можно и "Отче наш" истолковать якобинским наречием". И здесь нет преувеличения. Так, утверждая к печати обычную поваренную книгу, цензор потребовал от составителя снять слова "вольный дух", хотя дух этот не шел дальше печи. Подобного рода вздорные придирки бесчисленны, ибо цензоры боятся допустить малейший промах.

Следующий шаг к ограждению общества от "вреда революционной заразы" - появление в августе 1827 года царского рескрипта об ограничении образования детей крепостных. Для них отныне оставались только приходские училища, доступ же в гимназии и в "равные с оными по предметам преподавания места" теперь перед крестьянскими детьми наглухо закрыт. Не бывать новым Ломоносовым! Как писал историк С. М. Соловьев, Николай I "инстинктивно ненавидел просвещение, как поднимающее голову людям, дающее им возможность думать и судить, тогда как он был воплощение: "Не рассуждать!" Он на всю жизнь запомнил, как "при самом вступлении на престол враждебно его встретили люди, принадлежавшие к самым просвещенным и даровитым".

С революционными событиями 1830 года в странах Европы, и особенно с польским восстанием 1830-1831 годов, крамольная "зараза", которую царь поклялся не допустить в Россию, опять подошла к ее порогу. Следуют новые, превентивного характера, меры. В Государственный совет по велению Николая I вносится записка "О некоторых правилах для воспитания русских молодых людей и о запрещении воспитывать их за границей" - дикий с точки зрения соблюдения элементарных прав личности акт. И в феврале 1831 года принимается постановление: под угрозой лишения возможности вступать на государственную службу детей от 10 до 18 лет обучать только в России. "Исключения будут зависеть единственно от меня по одним самым важным причинам", - предупреждает Николай.

А между тем царя постоянно сверлит мысль о пагубном влиянии польского общества на дислоцированную в Польше российскую армию - оплот режима. И он в декабре 1831 года отправляет командующему войсками в Польше генерал-фельдмаршалу И. Ф. Паскевичу паническое письмо: "Наша молодежь между их соблазна и яда вольных мыслей точно в опасном положении; молю тебя, ради Бога, смотри, что делается, и не принимается ли зараза у нас. В сем наблюдении ныне состоит как твоя, так и всех начальников самая первая, важная, священная обязанность. Надо вам сохранить России верную армию; в долгой же стоянке память прежней вражды скоро может исчезнуть и замениться чувством соболезнования, потом сомнения и, наконец, желанием подражания. Сохрани нас от того Бог! Но, повторяю, в сем вижу крайнюю опасность".

Для подобных опасений есть конкретный повод. Во время восстания полякам досталось множество секретных документов, принадлежавших великому князю Константину, в спешке бежавшему из Варшавы, и его советнику Н. Н. Новосильцеву. В их числе и так называемая "Государственная уставная грамота" - проект конституции для России. Поляки напечатали ее на французском и русском языках, она продавалась во всех книжных магазинах города, когда русская армия вошла в Варшаву. "Напечатание сей бумаги крайне неприятно, - пишет Николай I Паскевичу. - На 100 человек наших молодых офицеров 90 прочтут, не поймут или презрят, но 10 оставят в памяти, обсудят и главное - не забудут. Это пуще всего меня беспокоит. Для того столь желательно мне, как менее возможно продержать гвардию в Варшаве... Начальникам велеть обращать самое бдительное внимание на суждения офицеров".

Вот чем обернулись выказываемые в обществе восторги по поводу того, что с "новым царствованием повеяло в воздухе чем-то новым, что Баба-яга назвала бы русским духом", что "начался поворот русской жизни к ее собственным истокам". Этот пресловутый "русский дух" постепенно приобретал характер идеологического занавеса, все более отделяющего Россию от Европы.

ДВА МИРА: РОССИЯ И ЕВРОПА

Царствование Николая I, - пишет известный историк конца XIX - начала ХХ века А. Е. Пресняков, - золотой век русского национализма". И имеет полное на то основание, ибо в Николаевскую эпоху "Россия и Европа сознательно противопоставлялись друг другу, как два различных культурно-исторических мира, принципиально разных по основам их политического, религиозного, национального быта и характера". Следствие не замедлило явиться. В начале 30-х годов обществу была представлена так называемая теория "официальной народности". Ее создание традиционно связывают с именем министра народного просвещения С. С. Уварова, автора известной триады - "православие, самодержавие, народность", которая и должна была стать "последним якорем спасения" от "революционной заразы". Именно на этих понятиях, считал Уваров, нужно строить воспитание подрастающего поколения, подчинив им литературу, искусство, науку и просвещение. Николай I с удовлетворением воспринял идею Уварова и стал активно проводить ее в жизнь.

Можно быть уверенным, сколь по душе пришлись самодержцу и слова Н. М. Карамзина, воспевавшего в труде "О древней и новой России" "старое доброе русское самодержавие": "У нас - не Англия, мы столько веков видели судью в монархе и добрую волю его признавали вышним уставом... В России государь есть живой закон: добрых милует, злых казнит и любовь первых приобретает страхом последних... В монархе российском соединяются все власти, наше правление есть отеческое, патриархальное".

Николай I искренне убежден: самодержавие, без которого нет подлинной власти, ему даровано свыше, и он делает все для его сохранения. Чтобы замедлить "умственное движение" в российском обществе, император прежде всего ограничивает возможность выезда россиян в "чужие края". В апреле 1834 года установлен срок пребывания за границей российских подданных: для дворян - пять лет, а для прочих сословий - три года. Через несколько лет значительно повышена пошлина при оформлении заграничных паспортов. Затем в 1844 году вводится возрастной ценз - отныне лица моложе 25 лет не могут выехать за рубеж. Последнюю меру государь вынашивал долго. Еще осенью 1840 года у него состоялся примечательный разговор с бароном М. А. Корфом, только что вернувшимся из заграничной поездки:

Много ли ты встречал в чужих краях нашей молодежи?

Чрезвычайно мало, государь, почти никого.

Все еще слишком много. И чему им там учиться?

Мотив недовольства тем, что "еще слишком много", страшен своей откровенностью - отлучить нацию от общеевропейской культуры. "Чему им там учиться? - деланно вопрошал царь. - Наше несовершенство во многом лучше их совершенства". Но это всего лишь прикрытие. На самом деле Николай I боялся повторного внесения в страну того "революционного духа", который внушил "злодеям и безумцам", заразившимся "в чужих краях новыми теориями", мечту о революции в России. Вновь и вновь перед Николаем встает тень событий 14 декабря 1825 года. Именно поэтому каждый раз, "когда шло дело о заграничных отпусках", близкие к императору лица отмечают у него "проявление дурного расположения духа".

И снова в Петербург приходит весть о революционных событиях 1848 года в Европе. Информация настолько оглушила государя, что он яростно напустился на камердинера императрицы Ф. Б. Гримма за то, что он смел читать ей в тот момент "Фауста" Гёте: "Гёте! Эта ваша гнусная философия, ваш гнусный Гёте, ни во что не верующий - вот причина несчастий Германии! ... Это ваши отечественные головы - Шиллер, Гёте и подобные подлецы, которые подготовили теперешнюю кутерьму".

Гнев императора понятен, он опасается подобной "кутерьмы" в России. И напрасно. Подавляющая часть населения Российской империи отнеслась к событиям в Европе с абсолютным равнодушием. И все же в апреле 1848 года царь дает указание учредить "безгласный надзор за действиями нашей цензуры" - основного барьера на пути проникновения в страну революционной крамолы. Поначалу двойной надзор - до печати и после - учреждают над одной периодикой, но затем его распространяют на все книгоиздание. Вот строки из царского напутствия специально созданному секретному комитету под председательством Д. П. Бутурлина: "Как самому мне некогда читать все произведения нашей литературы, то вы станете делать это за меня и доносить мне о ваших замечаниях, а потом мое уже дело будет расправляться с виновными".

Цензор А. В. Никитенко, отличавшийся долей либерализма, записывает в то время в своем "Дневнике": "Варварство торжествует дикую победу над умом человеческим". Для России наступает семилетний период мрачной реакции.

Цензурой дело не ограничивается. С мая 1849 года для всех российских университетов установлен "комплект студентов" - не более 300 человек в каждом. Результат впечатляет: в 1853 году на 50 миллионов населения страны студентов всего лишь 2900 человек, то есть почти столько же, сколько в одном Лейпцигском университете. Принятый еще раньше (в 1835 году) новый университетский устав ввел в университетах "порядок военной службы... чиноначалие" и резко ограничил автономию университетов.

Когда в мае 1850 года министром народного просвещения был назначен князь П. А. Ширинский-Шихматов, слывший за "человека ограниченного, святошу, обскуранта", это вызвало неудовольствие даже среди "людей самых благонамеренных". Острословы тут же переиначили фамилию нового министра на Шахматова и говорили, что с его назначением министерству и просвещению в целом "дан не только шах, но и мат". Что толкнуло царя к выбору столь одиозной в глазах общества личности? То была записка, поданная Шихматовым на высочайшее имя, о необходимости преобразования преподавания в университетах таким образом, чтобы "впредь все положения и выводы науки были основываемы не на умствованиях, а на религиозных истинах, в связи с богословием". И вот уже в университетах запрещено чтение лекций по философии и государственному праву, а преподавание логики и психологии поручено профессорам богословия...

Во избежание "умственного брожения" в обществе один за другим закрывают журналы прогрессивной ориентации: "Литературную газету" А. А. Дельвига, "Московский телеграф" Н. А. Полевого, "Европеец" П. В. Киреевского, "Телескоп" Н. И. Надеждина (после опубликования "Философического письма" П. Я. Чаадаева). Об открытии же новых изданий не идет и речи. Так, на ходатайство "западника" Т. Н. Грановского о разрешении журнала "Московское обозрение" летом 1844 года Николай I ответил коротко и ясно: "И без нового довольно".

За время своего правления Николай I уничтожает с таким трудом достигнутую его предшественниками на троне веротерпимость, устраивает беспримерные гонения на униат и раскольников. Строилось полицейское государство.

"ВСЕ ДОЛЖНО ИДТИ ПОСТЕПЕННО..."

В исторической литературе широко распространено мнение, что в 30-летнее царствование Николая I в центре его внимания оставался крестьянский вопрос. При этом обычно ссылаются на девять созданных по воле самодержца секретных комитетов по крестьянскому делу. Однако никаких позитивных результатов строго засекреченное от общества келейное рассмотрение самого злободневного для страны вопроса заведомо не могло дать и не дало. Поначалу надежды еще связывали с первым секретным комитетом, позже названным Комитетом 6 декабря 1826 года. Его члены - важные государственные мужи: от умеренного либерала М. М. Сперанского до ярого реакционера П. А. Толстого и неуступчивых, твердолобых консерваторов - Д. Н. Блудова, Д. В. Дашкова, И. И. Дибича, А. Н. Голицына, И. В. Васильчикова. Комитет возглавлял во всем готовый угождать царю председатель Государственного совета В. П. Кочубей.

Цель сего синклита была высока: изучить найденное в кабинете покойного Александра I немалое число проектов по изменению внутреннего устройства государства и определить, что "ныне хорошо, чего оставить нельзя и чем заменить". Любопытно, но руководством для членов Комитета по прямому указанию Николая I будто бы должен был служить "Свод показаний членов злоумышленного общества о внутреннем состоянии государства", составленный правителем дел Следственного комитета над декабристами А. Д. Боровковым. Свод отражал главное из критики декабристами существовавшей системы: губительное для России сохранение крепостного права, беззаконие, творящееся в судах и иных присутственных местах, повсеместное воровство, взяточничество, хаос в администрации, законодательстве и прочее, прочее.

В литературе с давних пор живет запущенная В. П. Кочубеем и развитая затем историком Н. К. Шильдером легенда о том, что Свод стал едва ли не повседневным руководством к действию императора. "Государь, - говорил Кочубей Боровкову, - часто просматривает ваш любопытный свод и черпает из него много дельного; да и я часто к нему прибегаю". Итог деятельности Комитета 1826 года известен: он тихо "умер" в 1832 году, не проведя в жизнь ни одного проекта. На деле же комитет прекратил свою деятельность еще в конце 1830 года - тогда, на фоне тревожных событий в Польше, "вдруг" выяснилось, что России и ее новому императору реформы не нужны вовсе.

Кстати, всерьез решать крестьянский вопрос не жаждал и его либеральный на первых порах старший брат. "Александр, - замечает А. И. Герцен, - обдумывал двадцать пять лет план освобождения, Николай приготовлялся семнадцать лет, и что же выдумали они в полстолетия - нелепый указ 2 апреля 1842 года об обязанных крестьянах". "Нелепый" прежде всего потому, что указ, устраняя "вредное начало" александровского закона 1803 года о свободных хлебопашцах, гласил: "Вся без исключения земля принадлежит помещику; это вещь святая, и никто к ней прикасаться не может". Какие уж тут реформы! Но он "нелепый" и по другой причине: проведение его в жизнь отдано на волю тех помещиков, которые сами того пожелают... В царствование Николая I появился и еще один мертворожденный указ (от 8 ноября 1847 года), по которому крестьяне продаваемых с торгов имений теоретически могли их выкупить и стать, таким образом, свободными, но по чрезвычайной бедности своей сделать этого реально не могли.

Поэтому говорить можно лишь о косвенном влиянии подобных мер на подготовку общественного мнения к решению крестьянского вопроса. Сам Николай I руководствовался в этом деле постулатом, четко сформулированным им 30 марта 1842 года на общем собрании Государственного совета: "Нет сомнения, что крепостное право, в нынешнем его положении у нас, есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным". Он выступал лишь за то, чтобы "приготовить пути для постепенного перехода к другому порядку вещей... все должно идти постепенно и не может и не должно быть сделано разом или вдруг".

Мотив, как видим, старый, берущий начало от его бабки, тоже ограничившейся осуждением "всеобщего рабства" и тоже ратовавшей за постепенность. Но Екатерина II имела все основания бояться своего сановного окружения, чтобы приступить к реальным шагам для ликвидации рабства. Всерьез объяснять позицию Николая I в пору его наивысшего могущества все тем же "бессилием перед крепостническими убеждениями высших сановников" (будто при Александре II было по-другому) едва ли правомерно.

Так в чем же тогда дело? Царю Николаю не достало политической воли и обыкновенной решимости? И это в то время, как А. Х. Бенкендорф не уставал предупреждать своего патрона, что "крепостное право - пороховой погреб под государством"? Тем не менее государь продолжал твердить свое: "Дать личную свободу народу, который привык к долголетнему рабству, опасно". Принимая депутатов петербургского дворянства в марте 1848 года, он заявил: "Некоторые лица приписывали мне по сему предмету самые нелепые и безрассудные мысли и намерения. Я их отвергаю с негодованием... вся без исключения земля принадлежит дворянину-помещику. Это вещь святая, и никто к ней прикасаться не может". Николай Павлович, отмечает великая княжна Ольга Николаевна в своих воспоминаниях, "несмотря на все свое могущество и бесстрашие, боялся тех сдвигов", которые могли произойти в результате освобождения крестьян. Как считают многие историки, Николай приходил в бешенство при одной мысли, "как бы общественность не восприняла отмену рабства как уступку бунтовщикам", с которыми он расправился в начале своего царствования.

ЗАКОНЫ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО

Но вот сфера деятельности, которая, пожалуй, удалась Николаю. На дворе третье десятилетие XIX века, а в России все еще действует свод законов, принятый при царе Алексее Михайловиче, - Соборное Уложение 1649 года. Главную причину неудач предыдущих попыток создать нормативное гражданское и уголовное законодательство Николай I верно усмотрел (скорее всего, с голоса М. М. Сперанского) в том, что "всегда обращались к сочинению новых законов, тогда как надо было сперва основать старые на новых началах". Поэтому, пишет Николай, "я велел собрать сперва вполне и привести в порядок те, которые уже существуют, а самое дело по его важности взял в непосредственное мое руководство".

Правда, и здесь самодержец идет не до конца. Из трех неразрывно связанных этапов кодификации законов, намеченных М. М. Сперанским, фактически возглавлявшим работу, Николай I оставил два: выявить все изданные до 1825 года после Уложения 1649 года законы, расположив их в хронологическом порядке, а затем на этой основе издать "Свод действующих законов" без внесения каких-либо значимых "исправлений и дополнений". (Сперанский предлагал провести подлинную кодификацию законодательства - создать новое, развивающее право Уложение, отсеяв все не отвечающие духу времени устарелые нормы, заменив их другими.)

Составление Полного собрания законов (ПСЗ) было завершено к маю 1828 года, а печатание всех 45 томов (с приложениями и указателями - 48 книг) закончено в апреле 1830 года. Грандиозный труд, по праву названный Николаем I "монументальным", включил в себя 31 тысячу законодательных актов. Тираж ПСЗ составил 6 тысяч экземпляров.

А к 1832 году был подготовлен "Свод законов" из 15 томов, который и стал действующим юридически-правовым нормативом Российской империи. При его составлении из него исключили все недействующие нормы, сняли противоречия и провели довольно большую редакционную работу. Так в первой половине XIX века сложилась система российского права (в основной своей части она функционировала вплоть до крушения империи в 1917 году). Работу над Сводом постоянно контролировал Николай I, а необходимые смысловые дополнения законов производились только с высочайшей санкции.

Свод разослали во все государственные учреждения и с 1 января 1835 года руководствовались только им. Казалось, что теперь в стране восторжествует законность. Но только казалось. Посетивший Россию в 1839 году в составе свиты принца А. Оранского полковник Фридрих Гагерн пишет о почти поголовной "продажности правосудия", о том, что "без денег и влияния не найдете для себя справедливости". Один из мемуаристов той поры описал типичный случай из жизни 40-х годов. Могилевскому губернатору Гамалею сказали, что приказание его не может быть исполнено, и сослались на соответствующую статью закона, тогда он сел на том "Свода законов" и, ткнув пальцем себя в грудь, грозно рыкнул: "Вот вам закон!"

Еще одно важнейшее в жизни страны событие - строительство и открытие в 1851 году железной дороги Петербург - Москва. И в этом следует отдать должное воле императора. Он решительно пресек явное и скрытое противодействие многих влиятельных лиц, среди них - министров Е. Ф. Канкрина и П. Д. Киселева. Николай I верно оценил значение дороги для экономического развития страны и всемерно поддерживал ее прокладку. (Правда, как свидетельствуют осведомленные современники, на затраченные при строительстве средства можно было бы довести дорогу до самого Черного моря.)

Россия нуждалась в дальнейшем быстром развитии сети железных дорог, однако дело наталкивалось на упорное нежелание Николая I привлечь к этому частный капитал - акционерный. Все отрасли экономики, считал он, должны быть в руках государства. И все же осенью 1851 года последовало царское повеление приступить к строительству железной дороги, связывающей Петербург с Варшавой. На этот раз государь исходил из соображений безопасности. "В случае внезапной войны, - говорил он, - при теперешней общей сети железных дорог в Европе Варшава, а оттуда и весь наш Запад могут быть наводнены неприятельскими войсками прежде, чем наши успеют дойти от Петербурга до Луги". (Как же сильно ошибся царь в определении места вторжения неприятельских войск!)

Что касается состояния экономики России в целом и отдельных ее отраслей, то они развивались по своим законам и достигли определенных успехов. Император, не обладавший достаточными экономическими знаниями и опытом, особо не вмешивался в хозяйственное управление государством. По свидетельству П. Д. Киселева, при обсуждении того или иного конкретного вопроса Николай I честно признавался: "Я этого не знаю, да и откуда мне знать с моим убогим образованием? В 18 лет я поступил на службу и с тех пор - прощай, ученье! Я страстно люблю военную службу и предан ей душой и телом. С тех пор как я нахожусь на нынешнем посту... я очень мало читаю... Если я и знаю что-то, то обязан этим беседам с умными и знающими людьми". Он убежден, что именно такие беседы, а не чтение книг "самое лучшее и необходимое просвещение", - тезис по меньшей мере спорный.

А насколько государь был "сведущ" в вопросах экономики, показывает тот факт, что, подходя, например, к финансовым вопросам, он полагал достаточным руководствоваться сугубо обывательским представлением: "Я не финансист, но здравый рассудок говорит мне, что лучшая финансовая система есть бережливость, этой системе я и буду следовать". К чему это привело, известно: после смерти Николая I на государстве висели огромные долги. Если Е. Ф. Канкрину, принявшему министерство в 1823 году, удавалось при тяжелейших внутренних и внешних условиях сохранять сбалансированный бюджет вплоть до своего ухода с должности по болезни - в 1844 году, - то при заместившем его бездарном Ф. П. Вронченко (по сути, бывшем лишь секретарем при императоре) уже в следующем году дефицит составил 14,5 миллиона рублей, а спустя пять лет - 83 миллиона. В ответ на беспокойство председателя Государственного совета и Комитета министров И. В. Васильчикова Николай I искренне недоумевал: "Откуда князя преследует вечная мысль о затруднительном положении наших финансов", говоря, что судить об этом - дело "не его, а императора". Примечательно - министру просвещения С. С. Уварову и министру юстиции В. Н. Панину он запомнился в роли "главного финансиста" тем, что "постоянно урезал бюджеты их министерств до минимума".

ЖРЕЦ САМОДЕРЖАВИЯ

Николай I твердо убежден: государство всесильно! Именно оно способно и должно выражать интересы общества - необходим лишь мощный централизованный аппарат управления. Отсюда то исключительное положение в системе органов государственной власти, которое занимала личная канцелярия монарха с пятью ее отделениями. Они, отмечают историки, "подмяли под себя и подменили собой всю исполнительную структуру власти в стране". Суть отношений общества и самодержца наилучшим образом определяет резолюция Николая I на одной из записок А. С. Меншикова: "Сомневаюсь, чтобы кто-либо из моих подданных осмелился действовать не в указанном мною направлении, коль скоро ему предписана моя точная воля". Слова эти точно выражают общую тенденцию к военизации государственного аппарата, начиная с самого верха, с Комитета министров.

В начале 40-х годов из тринадцати министров только трое имели гражданские чины, да и их Николай I терпел лишь потому, что не нашел им равноценной замены среди военных. В конце его царствования из 53 губерний 41 возглавляли военные. Императору по душе люди привычные к жесткой субординации, люди, для которых страшнее всего даже ненароком нарушить армейскую дисциплину. "По воцарении Николая, - писал С. М. Соловьев, - военный человек, как палка, как привыкший не рассуждать, но исполнять и способный приучить других к исполнению без рассуждений, считался лучшим, самым способным начальником везде; опытность в делах - на это не обращалось никакого внимания. Фрунтовики воссели на всех правительственных местах, и с ними воцарилось невежество, произвол, грабительство, всевозможные беспорядки".

Всеобщей милитаризации отвечало и расширение военного образования: при Николае открыто одиннадцать новых учебных заведений для детей дворян - кадетских корпусов, основаны три военные академии. И все из убеждения, что образцом идеально устроенного общества является дисциплинированная армия. "Здесь порядок, строгая безусловная законность, никакого всезнайства и противоречия, все вытекает одно из другого, - восторгался Николай I. - Я смотрю на человеческую жизнь только как на службу, так как каждый служит" (важно отметить, что под "всезнайством" разумелась самостоятельность мысли или деятельности).

Отсюда беспримерное увлечение властителя огромной империи определением покроя и цвета мундиров, форм и красочности киверов и касок, эполет, аксельбантов... Во время едва ли не ежедневных докладов П. А. Клейнмихеля (в 1837-1855 годах - председателя Особого комитета по составлению описания формы одежды и вооружения) они часами с наслаждением обсуждали все сии премудрости. Подобным забавам (иначе их и назвать нельзя) несть числа. Так, например, сам самодержец выбирал масти лошадей для кавалерийских частей (в каждой из них лошади обязательно только одной масти). Для достижения "однообразия и красоты фронта" Николай I лично распределял новобранцев по полкам: в Преображенский - с "лицами солидными, чисто русского типа", в Семеновский - "красивых", в Измайловский - "смуглых", в Павловский - "курносых", что подходило к "павловской шапке", в Литовский - "рябых" и т. д.

Погруженный в такие несуразные мелочи император и в своих министрах видел не государственных деятелей, а слуг в роли портных, маляров (с военным министром А. И. Чернышевым царь решает, в какой цвет красить солдатские койки), курьеров или, в лучшем случае, секретарей. По-другому и быть не могло, ибо в сознании "всероссийского корпусного командира" сложилось стойкое представление: разумная идея может исходить только от него, а все прочие лишь повинуются его воле. Он не мог понять, что движение подлинной жизни должно идти не сверху вниз, а снизу вверх. Отсюда его стремление все регламентировать, предписать для немедленного исполнения. Это, в свою очередь, определило его страсть окружать себя послушными и безынициативными исполнителями. Вот лишь один из многочисленных примеров, отлично подтверждающих сказанное. При посещении военного училища ему был представлен воспитанник с выдающимися задатками, способный на основе анализа разнородных фактов предвидеть развитие событий. По нормальной логике император должен быть рад иметь такого слугу отечества. Но нет: "Мне таких не нужно, без него есть кому думать и заниматься этим, мне нужны вот какие!" И указывает на "дюжего малого, огромный кус мяса, без всякой жизни и мысли на лице и последнего по успехам".

Дипломатический представитель Баварского королевства в России Оттон де-Брэ, внимательно наблюдавший за жизнью двора, отмечает, что все государственные сановники лишь "исполнители" воли Николая I, от них он "охотно принимал советы тогда, когда он их спрашивал". "Быть приближенным к такому монарху, - заключает мемуарист, - равносильно необходимости отказаться, до известной степени, от своей собственной личности, от своего я... Сообразно с этим в высших сановниках... можно наблюдать только различные степени проявления покорности и услужливости".

"В России нет больших людей, потому что нет независимых характеров", - горько замечал и маркиз де Кюстин. Подобное раболепие полностью отвечало царскому убеждению: "Там, где более не повелевают, а позволяют рассуждать вместо повиновения, - там дисциплины более не существует". Подобный взгляд вытекал из карамзинского тезиса: министры, поскольку они нужны, "долженствуют быть единственно секретарями государя по разным делам". Здесь особенно рельефно проявлялась осуждаемая еще Александром I (в его бытность либералом) сторона самодержавия: царские повеления следуют "более по случаям, нежели по общим государственным соображениям" и, как правило, не имеют "ни связи между собой, ни единства в намерениях, ни постоянства в действиях".

Более того, управление по личной воле Николай I считал прямым долгом самодержца. И не имело значения, были то дела, составляющие государственную важность или относящиеся к частному лицу. В любом случае решения по ним зависели от личного усмотрения и настроения государя, который иногда мог руководствоваться буквой закона, но чаще все же своим личным мнением: "Лучшая теория права есть добрая нравственность". Однако на публике монарх любил декларировать свою приверженность законам. Когда, к примеру, при личном обращении к государю просители говорили, что "довольно одного вашего слова, и это дело решится в мою пользу", Николай обычно отвечал: "Это правда, что одно мое слово может все сделать. Но есть такие дела, которых я не хочу решать по своему произволу".

На деле же право на решение любого дела он оставлял за собой, вникая в мельчайшие подробности повседневного управления. И отнюдь не шутил, когда единственно честными людьми в России признавал только себя и наследника престола: "Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем".

(Окончание следует.)