Кажется я собрал все пасмурные дни этого лета: просыпаешься в восемь утра, окна еще не зашторены и не замечаешь, что, солнца-то и, нет! Принимаешь душ, бреешься и, суша волосы дырявым полотенцем, подходишь к окну и не понимаешь: чего это вдруг сегодня снова так темно?

Приглядываешься к серому небу и понимаешь - целый день придется ждать дождя. Потом одеваешься и завтракаешь, если конечно в холодильнике есть хоть что-то, например колбаса или яйца.

Хорошо, если суббота, и еще остались деньги. Можно сходить в паб. Там чего-нибудь выпить, и, если не прохладно, то усесться на террасе и разглядывать проходящих мимо женщин. Если уже слегка окосел, то можно, нахально улыбаясь, пригласить их выпить. Многие соглашаются сразу. Но некоторые высокомерно фыркают, как породистые, да и вообще лошади, и в этот момент хочется плюнуть им в спину, но лень. Или накачался так, что скорее попадешь в себя. Можно конечно кирпичом, но его никогда нет под рукой.

Сегодня правда не суббота, всего лишь четверг, но я уже был тут, в своем любимом пабе, на террасе под каштанами. Уже почти неделю я просаживаю деньги, с таким трудом заработанные. Можно конечно их растянуть, покуда не найдешь новую работу. Можно. Ну, ну а жить? Когда жить? Если постоянно растягивать до следующей работы, то так и будешь трястись, и не заметишь, как тебя трясущегося выкинули на пенсию; шамкающего пустым ртом и воняющим невытертым задом. Я на таких нагляделся уже, сидя тут и падая со стульев на деревянный настил.

Ее я заметил не сразу. Эта курва сидела в самом конце стойки и пила какую-то муть через соломинку. Я, честно признаться, был уже явно весел и намеревался перескочить на виски, но портвейн слишком вкусное пойло, чтобы так сразу с него соскакивать. Пришлось взять еще немного.

Вышел на террасу. Мимо бредут люди и делают вид, что они: порядочные, вежливые и достойны того, чтобы их уважали.

Вот, к примеру, моя жена. Я. Мы очень хорошие люди. Серьезные люди. И я уверен, что это заслуженно, то, что наши друзья уважают нас.

Твоя жена в шестнадцать лет отсосала уже у двоих. А в тот период, когда училась в университете, она давала всем кому ни попадя. Тебя не удивляет, что на первом свидании с тобой она сразу раздвинула ноги?

А что тут такого? Мы современные люди... я тебя не понимаю!?

А ты? Ты сам? Ты уже и забыл, с каким упоением рассказывал своим друзьям, как пёр ту толстуху в привокзальной гостинице, пока твоя жена рожала вам сына! Забыл?

Я был пьян! И потом, меня туда затащили, и она сама бросилась на меня!

Какая несправедливость! Так ты переживаешь? И тебе стыдно?

Нет!... То есть... конечно, переживаю, и мне стыдно! Но это было давно!... Давно!

Она, твоя жена тоже о многом переживает.

Что ты имеешь в виду?

Помнишь, когда она поехала к маме, ну когда ты со сломанной ногой дома лежал?

Конечно помню, ее мама болела, вот она и поехала к ней, ухаживала.

Да-да... она аборт делала, залетела твоя птичка от кого-то. Теперь у нее совсем руки развязаны, но вся проблема в том, что она уже не та, что раньше: кожа висит, сиськи висят, апельсин на жопе... сам понимаешь.

Ты выдумываешь! Ты не можешь этого знать!

Она мне сама рассказала про аборт, после того как я ее сзади поимел.
Она тебе не признавалась, что ей нравится в зад?

Он замахнулся, хотел ударить меня, но я его опередил. Теперь он лежит передо мной и совсем не похож на того, каким был еще пять минут назад. Куда девался весь его лоск?

Не переживай ты так! Расслабься! Помнишь: "Лучше жрать торт с друзьями, чем говно в одиночку"?

Проститутка...

Так вот, мне кажется, что все-таки, мы все вместе жрем говно уже давно.

Как она могла? Я с ней разведусь...

Она оттяпает от тебя половину имущества. И еще немного.

Согласен. И кстати, без обид, если у меня была бы жена, то я позволил бы тебе ее трахнуть, между прочим (мы же друзья, ха-ха).

Я подумал, что в таком случае лучше жениться на уродинах, чтобы самому не возжелать ее.

Но так как я не женат, приходиться пользоваться в долг.

Как ты мог?

ТОП

Потом он поплакался немного еще; я напоил его пивом и отправил восвояси. Он сказал, что ему нужно еще в скобяной магазин зайти, что-то купить. Наверное топор, подумал я, зарубить свою птичку. Хотя нет, вряд ли. А так и будет, жить рядом с ней, зная обо всем и продолжать корчить из себя порядочного и уважаемого человека. И конечно же, периодически срываться в припадке и хлестать водку. Человек же. Мужик же.

Официант давно уже убрал осколки бокалов и унес разбитый стул. Я зашел внутрь: курва все еще сидела там. Я решил, что она сидит и ждет меня. Должна же быть хоть одна женщина, хоть когда-нибудь ждать меня?! Пусть она сама об этом и не знает, а лишь ждет, пока не появится красавец навроде меня и не угостит ее.

Привет, краля.

Она посмотрела на меня. Боженьки! Да она почти в стельку! Вот это да!

Прив...ет.

И улыбнулась. И сразу преобразилась. Не совсем страшная, да и выпил я, всего-то ничего. Не знаю почему, но я даже ничего не мог с собой поделать, а просто подошел к ней поближе и погладил ее по ноге. Порыв. Она сделал удивленные глаза. Удивилась. Наверное забыла, что такое мужская рука у нее между ног.

Возьми мне выпить, - это она.

И все. И сразу будто знакомы уже пять лет. Я попытался вытащить руку. Она сжала ноги и громко рассмеялась. Я принялся щекотать ее мохнатку пальцами и теребить там, она, закинув голову назад, хохотала как сумасшедшая; вся затряслась от смеха и чуть не свалилась со стула, но я успел подхватить ее.

Взял выпивку. Пьем. Спросил себя, хочу ли я пернуть. Ответил себе, нет, не хочу. Я всегда, когда сильно напиваюсь начинаю пердеть. Без разницы, где в данный момент нахожусь, в ресторане или в казино за рулеточным столом, в пабе или еще черт знает где, куда меня может занести по пьяни. Один раз я пердел танцуя с одной женщиной, под оркестр. Мы кружились в танце, она танцевала хорошо, я это помню отлично; я пердел и томно смотрел в ее глаза. Запах сбивал с толку остальных танцующих. А я кружился и пердел. Пердел и кружился. Оркестр начал задыхаться и музыка смолкла. Потом мы поехали ко мне и пока она принимала душ, я лежал голый на кровати, перед открытым окном и долбил что есть сил. Чтобы выпустить все предательские газы. Не хотелось погубить романтический вечер.

Орел или решка? - это я.

Курва посмотрела на меня, да не очень-то и пьяная, еще соображает.

Подбросил монетку. Орел.

Твоя взяла.

Что это означает?

Это означает, что ты будешь стоять раком и изображать летящую орлицу. И размахивать руками, как крыльями.

Хрясь! Красный отпечаток ее маленькой ладони на моей левой щеке.
Страстная сучка!

Возьми еще, - и выпила залпом рюмку.

Взял еще.

Бармен косился на нас. Еще бы не коситься, она уронила зажигалку на пол и пока ее поднимала, успела расстегнуть ширинку на моих брюках. Потом уселась на стул и начала потихоньку там шерудить. Со стороны казалось, что мы ведем себя странно, она похихикивала и шуровала рукой под стойкой, я мычал и пытался не шевелиться, еще повредит мне чего-нибудь.
Но скоро ей надоело, она вытащила руку из моих брюк и вытерла ладонь об юбку.

Погода совсем распоясалась, мы хотели посидеть на террасе, но начался дождь.

Тогда она сползла со стула и сказала, что пойдет в туалет. Я двинул за ней и мы вошли в кабинку одновременно. Когда я запер дверь, она нагнулась, задрала юбку и сняла трусики.

Кабинка была слишком мала для орла. Руки не помещались. Поэтому я попросил ее изображать пони. Она фыркала и ржала, у нее хорошо получалось. Потихоньку, еле-еле подбираясь к финишу, переваливаясь через столько выпитых рюмок я отпрянул от ее зада и дал залп. Курва продолжала еще несколько секунд раскачиваться, по инерции. Я похлопал ее по заду, плотненький, не совсем дряблый. В точности как на картинках с пони.
Потом мы по одиночке вышли и сели за наши места у стойки. Я взял себе виски, ей вина. Взял ей порто. Белый. Потом мы много курили и говорили о чем-то, впрочем, это было уже не важно.

А когда дождь совсем перестал, поехали ко мне. Долго тряслись в автобусе. Я живу на отшибе, вдали от шумных баров и пабов старого города. Там, в своей тусклой квартире, я еще пару раз ей впердолил. Она размахивала руками, как крыльями, упершись головой в подушку и кричала:

"Кааа-кааа-кааа-аааааа!!!"

Поучительная история о том, почему нельзя использовать магию дружбы в пьяном виде. Первый переведенный фанфик с шиппингом на эврипони.

Оригинал
Автор перевода: nameless pony

Свет от полуденного Солнца Селестии ярко светил в лицо Твайлайт, заставив её закрыть глаза копытами.

Мммм, ещё пять минут… Я всю ночь занималась, мам… – всё ещё сонным голосом пробормотала Твайлайт, не желая уступать тёплым лучам, призывающим её проснуться. Но, не смотря на то, что она старалась, как могла, яркий свет мягко прогонял сон. Вздохнув, единорог медленно распахнула левый глаз… Её правый глаз открылся, когда она, спотыкаясь, вышла из своей спальни. Так толком и не проснувшись, Твайлайт спустилась на кухню.

Мммм, мне нужен чай. Чт-что случилось вчера вечером…? – последнее, что она помнила, это местная вечеринка в честь Пони-Ди Грас, которую организовала Пинки Пай.

Твайлайт! – гиперактивная розовая пони подпрыгивала вокруг, её шея, казалось, была нагружена тысячью украшенных бисером ожерелий, а на её глазах была маска в виде двух леденцов. – ТВАЙЛАЙТ! – снова выкрикнула энергичная пони. – Ты должна попробовать это! Это новый напиток, который сделала Ханипот, он называется ‘медовуха’! Он супер сладкий!

Ладно, Пинки, я попробую один стакан…

Голова Твайлайт всё ещё была в тумане, пытаясь плыть через завесу воспоминаний, но её остановила резкая боль.

Ооох… – Твайлайт застонала, положив копыто на лоб и опёршись на стойку. – Моя голова, как будто в ней целый парад; а тело, словно я пробежала Забег Листьев пять раз подряд.

Ууу! Посмотрите на меня! – после семнадцатой кружки сладкого напитка, Твайлайт танцевала на столе в маске грифона, развязно покачивая крупом в воздухе. Несколько ‘неразборчивых’ жеребцов (а так же пара кобыл) смотрели на неё ближе, чем позволял этикет.

Пинки потянулась, пытаясь стащить Твайлайт за задние ноги.

ТВА-А-А-АЙЛАЙТ! Ты пьяна! Тебе нужно домой, слезь со стола!

Отстань, Пинки! Это же Пони-Ди Грас! Я наконец-то поняла, зачем пони пьют! Ву-Ху! Я королева мира!

Твайлайт снова покачала головой. Туманные воспоминания прошлой ночи стали медленно возвращаться к ней.

Я… я ведь не… напилась вчера? – используя магию, она поставила чайник с водой кипятиться на печь и обернулась, оглядывая библиотеку. – Так, куда я положила… Мой… Чай!?

Твайлайт резко нырнула под стойку. Пони уже окончательно проснулась, и сердце бешено колотилось в её груди. Она быстро покачала головой, стараясь убедить себя в том, что увиденное было просто галлюцинацией.

Так, Твайлайт… – пробормотала она себе всё ещё в шоке. – Сейчас ты развернёшься, зайдёшь в библиотеку, и всё будет нормально. В тебе всё ещё алкоголь с прошлой ночи, так что ты просто видишь то, чего нет…

Два фиолетовых копыта выскользнули из-за стойки, и рог Твайлайт медленно пополз вверх по воздуху. Она подняла свою голову достаточно высоко, чтобы украдкой взглянуть на библиотеку… Затем внезапно опять нырнула вниз со звуком «Йип!» Ей это не привиделось. Посреди библиотеки стояла Принцесса Луна… Закутанная в её одеяло!

Тело Твайлайт распласталось напротив стойки, её грудь резко поднималась и опускалась от частого дыхания. Она услышала нежный голос:

Твайлайт, милая… Возвращайся в кровать… Ещё слишком рано чтобы вставать! Особенно после вчерашней ночи!

Маленький робкий смешок заполнил воздух, и Твайлайт тяжело сглотнула. Неожиданно, события вчерашней ночи стали возвращаться к ней…

Мэр города посмотрела на двух пони и, заикаясь, сказала:

Н-н-но Принцесса Луна! В-в-вы уверены, что вы и Твайлайт Спаркл хотите сделать это прямо сейчас? Возможно, вам стоит подождать утра, когда алкоголь вывет…

Пьяная принцесса с гневом подняла копыто.

Неееееееет! У Селестии есть день! Ночь… Эмм… Да! Моя! Как и Твайлайт Спаркл! – она наклонилась к Твайлайт, закрыв глаза. – Ммм, моя навсег*ик*да…

Твайлайт Прижалась носом к шее пьяной принцессы и согласно кивнула.

Да… я королеееееееееева… Мира… И… *ик* И Луна… моя принцесса… Заканчивай с этим!

Мэр печально покачала головой.

Ну что ж, помоги мне Селестия, но как мэр города я объявляю вас женой и женой… Теперь вы можете поцеловаться…

Пони повернулись друг к другу, медленно открыли глаза и склонились в пьяном поцелуе перед всем городом.

Вот ты где, милая! – голова Луны выглянула из-за стойки, и она нежно улыбнулась. – Ты меня так осчастливила, Принцесса Твайлайт…

Твайлайт немного подумала и сглотнула.

П-п-принцесса!?

Луна кивнула.

Ну конечно! Ты женилась на королевской особе! Это делает тебя Принцессой!

Твайлайт поднесла свои передние копыта к бровям.

О нет, Селестия убьёт меня! Никогда больше не буду пить!

Луна нежно засмеялась и уткнулась носом в гриву Твайлайт.

Ну, она не убьёт тебя, иначе она никогда не станет тётей! Или ты уже забыла о том заклинании, что мы сотворили во время нашей Медовой Ночи?

Последнее воспоминание пробилось сквозь туман, и бедная Твайлайт упала рядом со стойкой.

Ты же не имеешь в виду…?

Луна опять улыбнулась и вдохнула аромат своей новой жены.

Ну, твоё тело больше. Ты лучше подходишь на роль матери. Теперь возвращайся в кровать, любовь моя…

Осознав, что у неё будет жеребёнок, что она, напившись, женилась на Принцессе Луне и в ту же ночь забеременела, Твайлайт сделала единственную вещь, которую пони в ее ситуации могла сделать… она упала в обморок. Счастливая бессознательность наполняла её, но одна недовольная мысль пронеслась у неё в голове: «Это значит, что Принцесса Селестия теперь моя сестра?»

Где-то в Кантерлоте, весь королевский дворец содрогнулся от крика Принцессы Селестии:

Стаи птиц в ужасе поднялись над замком.

Но это уже совершенно другая история…

Скажи нам достопочтимый купец как мог ты двадцатилетним юношей беседовать с повелителем правоверных Гаруном-аль-Рашидом если он умер 50 лет назад, а тебе с виду нет и сорока лет?
- Знайте же почтенные, что история моя настолько поучительна, что даже если бы она была написана иглой на уголке глаза, то и тогда она бы послужила назиданием.
Наш отец разделил свое состояние между мной и братом, и мы купили товар, снарядили корабли и отправились торговать. С помощью Аллаха наше путешествие оказалось удачным, и мы оба разбогатели. Каждый купил себе дом, а остаток денег мы вложили в товары. И снова, хвала Аллаху, мы получили прибыль. И решил мой брат поселился в чужих землях. И там ему сопутствовала удача. Потом мой брат решил жениться на румийке. Несмотря на то, что все наслышаны о коварстве дочерей Рума, он казался счастливым. И все мы радовались его счастью. Спустя год он пригласил меня погостить. Я оставил лавку управляющему, а сам отправился к брату.
Случайно я услышал разговор двух служанок: «Несчастный наш господин. Коварная румийка опаивает его каждую ночь вином и исчезает».
Ночью, сделав вид, что ушел спать, я спрятался недалеко от комнаты брата, и когда неверная вышла, неслышно последовал за ней. Закрыв лицо, румийка шла по городу. Она подошла к дому и вошла внутрь, и я проскользнул тоже. Она вошла в небольшую комнату, а я спрятался за дверью. В комнате, на кровати сидел чернокожий раб.
- Где ты была так долго? - рассердился он.
- О мой господин, я должна была усыпить мужа.
- Здесь были мои родственники черные, и каждый из них уехал верхом на своей женщине, и только я из-за тебя остался один.
- Прости меня господин, - сказала румийка и нагнулась.
Черный раб сел на нее верхом, и она побежала, радуясь милости своего господина. Он хлестал ее плетью, и она старалась изо всех сил, несмотря на то, что он был заметно тяжелее ее. Когда она упала, он пнул ее ногой. Она же встала на колени и принялась облизывать его член. Не в силах терпеть такое, я хотел убить их, но это огорчило бы моего брата. Не зная как поступить, я скрылся, пользуясь тем, что они не видели меня, занятые друг другом.
Весь день я ходил мрачнее тучи, но ничего не сказал брату. Когда он принялся расспрашивать меня, не навлек ли он на себя гнев Аллаха, плохо приняв гостя, и не в обиде ли я на него, мне пришлось ему все рассказать. На следующую ночь, он незаметно вылил вино с сонным зельем и притворился что уснул. Затем он, как и я в прошлую ночь последовал за неверной. Когда румийка предалась разврату с рабом, он ворвался и убил их обоих. И стал мой брат ходить мрачнее тучи. Затем он оставил лавку на управляющего, а сам отправился в путешествие, чтобы развеять свою печаль. Я же вернулся домой и стал торговать, но не мог забыть о брате, и печаль разрывала мне сердце. И спросила сестра моя, дочь моего дяди, о причине печали. И поведал я ей историю брата, румийки и черного невольника. Я же не мог выбрать себе жену, помня случай с братом.
- Не могу я смотреть на горе брата, игравшего со мной, когда я была маленькой, - сказала сестра, - садись же на меня верхом, и я помогу тебе.
- Боюсь любимая сестра, что упадешь ты подо мною, как падает дерево под сильным порывом ветра.
- Не бойся, брат мой, толстые деревья ломаются, а тонкие гнутся, а потом выпрямляются опять.
Я сел верхом на девочку, которая в 13 лет была подобна нераспустившемуся бутону, и она побежала вперед. Я думал, что она упадет под моим весом, но сестра моя превратилась в ифритку и подняла меня в воздух. Мы полетели над морем, и сестра сказала: «Не удивляйся обычаям острова, на который я отнесу тебя, но здесь ты найдешь свое счастье, и поможешь брату. Вернуться ты сможешь и без меня. Через месяц, корабль с острова отправится в наш город».
Увидев прекрасный остров, я восхитился и воскликнул: «Нет мощи и силы кроме как у Аллаха всемилостивейшего и всесильного!» Покрытый пышной растительностью остров напоминал парадиз. Я догадался, что пресная вода здесь в изобилии, а земля плодородна. Первыми людьми, которых я встретил, были рыбак и его жена. Рыбак ехал верхом на ней к берегу моря. Красота женщины была заметна, несмотря на одежду, которая отвечала канонам правоверных. При этом женщине не составляло труда везти своего мужа, который весил немного больше чем она. Мужчина тоже был столь прекрасен, что мог бы внушить страсть тем несчастным, навлекших на себя гнев Аллаха, которые способны воспылать страстью к мужчине. Увидев, меня они остановились. Как оказалось жители райского острова очень гостеприимны.
- Как ты очутился здесь чужестранец, ведь ни один корабль не может пристать к берегам нашего острова? - спросил рыбак.
- Может тебя принесла птица Рух? - добавила его жена.
- Ты сказала правду, прозорливая. - ответил я, надеясь что Аллах простит мне обман.
- Однако ты пеший, а в порту можно недорого найти достаточно женщин, которые отвезут тебя куда хочешь.
Рыбак и его жена поделились со мной своей пищей, которая состояла из рыбы, риса, овощей и фруктов. Как оказалось на блаженном острове еды хватает с избытком. А плоды, растущие только здесь, делают тела жителей сильными и прекрасными. Иногда остров покидают корабли, но уехавшим нет дороги назад, разве что их принесет птица Рух или ифрит. Люди, ищущие приключений или наживы, покидают остров, а те, кто ценит сытую и спокойную жизнь остаются. Остров мало общается с внешним миром, поэтому рыбак и его жена с жадностью слушали мои рассказы и расспрашивали новости.
В порту женщины- носильщицы стали наперебой предлагать себя.
- Я выносливая и могу везти всадника от рассвета до заката солнца!
- Я сильная и легко могу везти двух всадников!
- А я с всадником могу бежать быстрее, чем другие без всадника!
- На мне сидеть удобнее, чем на верблюде!
Выбрав высокую и сильную женщину, я сел на нее верхом. Она умело подхватила мои ноги и пошла вперед. Я удобно устроился на крепкой и гибкой спине. Широкие бедра носильщицы помогали держаться. Она довезла меня до города, не показывая ни малейших признаков усталости. Город был похож на другие города правоверных. В узких улочках я почувствовал преимущества такого, вида передвижения. Женщина умело пробиралась между ослами и повозками. Впрочем, многие мужчины передвигались подобным образом. Сестра предупредила меня не высказывать своего удивления, но про себя я восхищался силой женщин и странными обычаями. В отличие от животных носильщица отлично знала город, что являлось дополнительным преимуществом. Она, как и рыбаки, жадно расспрашивала меня о внешнем мире, и сама с удовольствием рассказывала об острове. Как оказалось земля на острове очень плодородна, а море полно рыбы. Благодаря обилию пищи и благоприятному климату все жители острова сильны и здоровы. Однако отсутствие золота и драгоценных камней, а также невозможность торговли с внешним миром привело к тому, что на острове нет ни богатых, ни бедных. Впрочем, монеты, которые у меня были, ценились высоко, потому что они попадали на остров, только с путешественниками, принесенными чудесным образом. Желающие разбогатеть могли нанять корабль, нагрузить его ценной древесиной, которой хватало с избытком, и отправиться в внешний мир. Только им не было дороги обратно, а многие предпочитали сытую и спокойную жизнь. На острове передвигались верхом на ослах или на женщинах. Однако верхом на незамужней девушке ездить запрещалось, и если кто-то оседлал незамужнюю он должен вступить с ней в брак, иначе девушка считалась опозоренной. На замужней имел право ездить только муж. Однако существовали еще женщины, выбравшие работу носильщиц, на них разрешалось ездить каждому, кто заплатит назначенную ими сумму. Ремесло носильщиц считалось очень почетным, и только самые сильные избирали его. Девушки, избравшие такую судьбу, привязывали на спину мешок, весом равный среднему мужчине, и не снимали его, до тех пор пока не становились полноправными носильщицами. После таких тренировок, они могли везти всадника сутками. Носильщицы не выходят замуж, и в это мне показалось язычеством, противным Аллаху. Однако я ничего не сказал об этом, желая сначала услышать мнение ученых мужей величественного города Багдад.

* * *
Нескольких монет в моем кошельке хватило бы, чтобы прожить на чудесном острове ни в чем не нуждаясь год, но я хотел вернуться домой, а также утешить брата. Я решил нанять корабль, и нагрузить его чудесной древесиной, чтобы с прибылью закончить путешествие. Хвала Аллаху нашлось много отважных людей, готовых ради новых впечатлений покинуть райский остров. Груза хватало, чтобы всех нас сделать богатыми людьми, смущало только то, что я так и не нашел обещанного счастья. Корабль должен был отправиться ровно через месяц с того дня, в который, по воле Аллаха, я вступил на землю волшебного острова.

До отплытия оставалось несколько дней. Привыкнув к приятному и удобному способу перемещений, я отправился на базар, чтобы нанять носильщицу. Там я встретил юную девушку с тяжелым мешком на спине. У меня появилось непреодолимое желание оседлать эту юную, но сильную красавицу, на которой еще никто не ездил верхом. Странно, что никто до сих пор не избрал ее, полагаясь на более опытных носильщиц. Девушка обрадовалась. Оказалось у нее нет родителей и нет приданного, а таких весьма неохотно берут в жены. Стать носильщицой для нее единственный способ добиться чего-то в жизни. Когда я обнял ее за шею, она легко оторвала меня от земли. Живого человека нести гораздо легче мешка такого же веса. Сквозь тонкую одежду я чувствовал молодое тело. Мои руки легли на девичью грудь. Моя плоть восстала, несмотря на то, что пользуясь другими носильщицами, я научился сдерживаться. Я поцеловал шею девушки.
- Знай, чужеземец, что носильщицам запрещено вступать в такие отношения с всадниками.
- Но ты еще не стала носильщицей, а мужу не возбраняется ездить верхом на жене.
- Я не знаю другого ремесла, а ты хочешь покинуть остров.
- Я заберу тебя с собой!
- Только при условии, что не разлучишь меня с сестрой.

Так я покинул остров вместе с женой и другой прелестной девушкой, которая тоже готовилась стать носильщицей. Когда вернулся мой брат, хвала Аллаху, она сумела развеять его тоску.

Закончив рассказ, купец позвал свою жену. Стройная, но сильная женщина, выглядела лет на тридцать. Никто не верил что ей больше шестидесяти лет. Купец сел ей на спину, и верхом покинул общество.
- Счастливый брак способствует долголетию, - были его прощальные слова.

София очень расстроилась произошедшим на предновогоднем балу. Она так ждала Деда мороза, вместе с няней выучила стишок, что бы рассказать его перед всеми и получить какой-нибудь особый подарок от него. Но вместо этого праздник оказался бездарно испорчен. Сперва эти два глупых мальчишки Мишка и Антон что-то не поделили, а потом, когда дедушка Мороз решил показать забавный фокус, в их дом пришли злые люди и увели его. В свои пять лет она понимала, что никакого настоящего Деда мороза не существует, на праздник придет дяденька, наряженный в красный кафтан и с ватой вместо бороды. Но где-то внутри ее детского сердечка тлела уверенность, что на этот раз Дед мороз будет настоящим, а подарок папа выберет ей самый лучший.
- Представляешь, я ждала настоящую живую пони! – на глазах Софии застыли слезинки, когда она рассказывала об этом своей подруге Анджелы, на три года старше нее.
Они сидели за столиком в детской, и пили какао. Их мамы бурно обсуждали события произошедшего вечера, и тетя Варя постоянно ахала.
У Софии было все, что может пожелать себе ребенок в пять лет, при условии, если у родителей есть возможность исполнить все мечты. Но, увы, не все ее желания исполнялись. Она втайне мечтала о живом пони, но папа не спешил покупать ей маленькую лошадку.
- А у меня есть пони, - Анджела откусила большой кусок от пирожного и захлюпала какао.
Вот на этот новый год она и ждала чуда. Какого же было ее разочарование, когда на празднике, устроенном еще за две недели до 31 декабря, папа не ввел под уздцы в дом маленького пони.
- Я ей имя придумала, - доверительно сказала София. – Пинки-пай! Совсем, как в мультике!
Анджела фыркнула и продолжила жевать пирожное. Прожевав, она ответила:
- Глупое имя. И мультик глупый. Так, для малышни. То ли дело Винкс! Я бы с радостью обменяла свою Звездочку на то, что бы стать феей!
София подумала и выпалила:
- А зато у нас вчера был настоящий дед Мороз! Да! Представляешь?
- Ой, обычный дядька нарядился и разыгрывал вас, малышей! – Анджела весело засмеялась.
- Нет, - надула губки София. – Я тоже сперва так думала. Но ты бы видела, что он сделал с тетей Олей! Он хлопнул в ладоши и она уснула! По-настоящему!
- Фи, подумаешь! На мой день рождения фокусник выступал. Так он заставил тетеньку исчезнуть из шкафа и она появилась в другом. Вот это магия!
- Ну и ладно! Зато он Мишку дядь Пашиного заставил исчезнуть! И никакой это не дядька с улицы был, а настоящий дед Мороз! Его злые дяди похитили, когда он начал колдовать! Ты бы видела его глаза! У дяденек таких не бывает, только у, у…
- Ну, у кого? – насмешливо спросила Анджела.
- У колдуна, вот у кого! – выпалила София. – Или у деда Мороза!
- И что он тебе подарил? – перевела разговор старшая подруга.
- Ничего не успел, - София сложила ручки на груди. – Лизке и то набор врача подарил, а до меня очередь не дошла. Я же говорю тебе, что его по-хи-ти-ли!
- Значит, ты осталась без подарка? – переспросила Анджела и захохотала.
- Нет, - показала язык девочка. – Это значит, что он в руки мне ничего не дал. А подарок оставил.
- И какой?- удивленно спросила Анджела.
София посмотрела на маму. Удостоверившись, что она их не слышит, понизила голос и прошептала:
- Пони!

И это не было ложью. Как и не было совсем правдой. Этакой полуправдой. Девочка сама не знала, сколько в этом утверждении правды, а сколько лжи. Вечером, когда дом начал наполняться людьми в погонах, няня увела Лизу на верх в ее спальню, что бы уложить спать.
Зайдя в комнату, в полумраке бликов света от ночника девочка увидела у окна стоящую лошадку. На миг сердце девочки замерло от восторга. Пони! Живой! Настоящий! У нее в комнате! Но вскоре восторг сменился разочарованием. Няня включила свет, и ее настоящий живой пони превратился в огромную игрушечную лошадку. Она была как настоящая, ее даже можно было завести, и она пошла бы по устланному коврами полу. Но все-таки это была игрушка.
Пройдя через всю свою огромную детскую, София подошла к лошадке и провела ручкой по ее плюшевой мордочке. И сразу же отдернула ручку. Ей показалось? Она наклонилась и заглянула в морду лошади. Плюшевый мех и пластмассовые глаза. И больше ничего.
- Откуда это, Марья Васильевна, - спросила девочка, переводя взгляд то на игрушку, то на няню.
- Она стояла в зале с елкой, где дед Мороз, - тут голос женщины дрогнул, - показывал представление. К ее ноге привязана открытка с поздравлением. Можете посмотреть.
София села на корточки и разглядела глянцевую картонку, примотанную к задней ноге. Перевернула и прочитала: «Дорогой Софии от деда Мороза».
В сердцах она отбросила бумажку в сторону, и она отлетела, обмотавшись вокруг пластмассового копыта. Ну вот! Папа вместо того, что бы подарить ей настоящего пони, ведь знал, о чем она мечтает, подарил плюшевого уродца.
Со злостью она ткнула игрушку в бок и стала переодеваться ко сну.

А ночью ей приснился сон. Будто бы ее пони никакая не игрушка, а самая что ни на есть живая. И что она – волшебная! И умеет летать! В этом чудесном красочном сне София взобралась на плюшевый бок игрушки, вцепилась в синтетическую гриву и услышала цокот пластиковых копыт. Окно распахнулось, и они вылетели на улицу. Под ногами замелькали крыши домов, а в груди появилось сладкое щемящее чувство полета.
Открыв глаза, девочка увидела все тот же отсутствующий взгляд на набитой опилками морде лошадки. Это был всего лишь сон?

Об этом сне София ничего не стала ничего говорить Анджеле, побоявшись, что та поднимет ее на смех. Или что еще хуже – расскажет родителям.

Вернувшись домой, она первым делом взбежала вверх по лестнице и вздохнула с облегчением, увидев, что ее пони стоит на месте. Она протянула руку и погладила шерстку лошадки.
- Моя маленькая пони, - София прислонилась головой к игрушке, обняла ее и принялась гладить. – Как хорошо мы с тобой летали ночью. Ты помнишь?
Она заглянула в глаза лошадки, но те лишь с тупым выражением сияли матовым отблеском от лампы.
- Жаль, что ты не живая, - вздохнула София и погладила по холке.
Осторожно девочка дотронулась до седла и надавила на него. Седло отдалось знакомым скрипом новой кожи. Она слышала уже это скрип! Да! Во сне!
- А может это был не сон? Скажи, ну! – она ткнула игрушку в бок, но та так и стояла, не пошевелившись. – Конечно, сон! – на глазах девочки заблестели слезы.
Она обошла лошадку и ухватилась ручками за седло. Левая ножка нащупала стремя, правая оттолкнулась от пола, и вот София уже взобралась верхом.
В коридоре раздались шаги и встревоженные голоса.
- Какую игрушку оставили? Марья Васильевна, почему Вы мне об этом не сказали!
Это был папа. И он был чем-то сильно встревожен. А может, даже напуган? От одной этой мысли у Софии сжалось сердечко. Она даже представить не могла, что бы ее папу могло что-то напугать!
- Папа! – радостно крикнула девочка. – Я тут! Пошли играть!
Шаги начали приближаться, дверь в комнату открылась, и на пороге появился отец.
- София, - в его голосе послышалось облегчение. – Слава Богу, с тобой все хорошо! Слезай, скорее, с этой лошадки, давай!
С этими словами он широкими шагами зашагал в сторону дочери. Девочка попыталась выдернуть правую ножку из стремени, но нога почему-то застряла. София нагнулась, что бы посмотреть, что произошло.
Отец был уже близко, девочка почувствовала знакомый запах одеколона. Тут игрушка покачнулась, и София едва не упала. Что бы удержать равновесие и не допустить падения лошадки, она выпрямилась и испуганно схватилась за торчащие из головы игрушки деревяшки. Она оглянулась на отца и виновато улыбнулась. Мужчина остановился в паре метров от дочери. На его лысеющем лбе были видны капельки пота.
- Чуть не упала, - лукаво сказала девочка.
И в этот момент произошло нечто вообще невероятное. Лошадка покачнулась еще раз, ее, набитая опилками, плюшевая голова повернулась, а из раскрытой пасти раздалось фырканье.
- Папа! – София испуганно закричала и протянула руки к отцу.
Она дернула ногами, что бы вытащить их из стремян, но они обе намертво застряли.
Ноги у игрушки распрямились, она встала на дыбы. Что бы не свалиться, девочка инстинктивно схватилась за гриву, которая в мгновение ока превратилась в настоящую.
Передние пластмассовые копыта забили воздух, игрушка присела и сделала рывок вперед. Раздался звон разбиваемого окна, и комната наполнилась морозным вечерним воздухом. Митя прыгнул на взбесившуюся игрушку и руками поймал лишь воздух. Лошадь оттолкнулась копытами и выпрыгнула в окно.
Поддавшись инстинкту, мужчина подскочил к окну и глянул вниз. Но снег под окнами оставался нетронутым. Тогда он задрал голову и увидел удаляющейся в лунном свете силуэт лошади, с маленьким седоком на ней.
- Будь ты проклят! – закричал мужчина и, сотрясаемый рыданиями, сел на пол, у разбитого окна.

Что же стало с моей жизнью? Когда-то дочь гордого племени грифонов оказалась в рабстве. Мне положено умереть, но не сдаться в плен, а тем более в рабство. Однако, Он умеет убеждать.

Покинув родной дом по достижении совершеннолетия, в соответствии с нашими обычаями, я отправилась на поиски лучшей жизни. Нашла, нечего сказать. Прослышав о богатой Кристальной Империи, я направила свои крылья туда. Путь был неблизкий, и к его концу запасы провизии, взятые в дорогу, подошли к концу. Шерсть и перья не спасали от пронизывающего до костей ледяного ветра, приходилось лететь у самой земли.

Самый сложный, последний перелет едва не стоил мне жизни. Еды не совершенно осталось, вдобавок ко всему я жутко простыла. И вот так, на чистом упрямстве вперемешку с горячечным бредом я дотянула до границ Кристальной Империи. Как только я ступила на кристальную мостовую, мое тело окончательно отказалось функционировать. Вот так я и валялась посреди мостовой, благо магия защищала эту страну от ужасов вечной зимы, так что замерзнуть насмерть мне не грозило. А вот смерть от простуды и голода была вполне вероятна. С такими невеселыми мыслями я и провалилась в небытие.

Следующая неделя была для меня как в тумане. Как потом выяснилось, семейная пара кристальных пони подобрала меня на улице и выходила, словно брошенного птенца. Ненавижу себя за это, лучше бы я там сдохла! Едва оклемавшись после болезни, я была самым наглым образом закована в кандалы и отправлена в замок для «перевоспитания», так они это назвали. Моих спасителей, а ведь я так и не узнала, как их звали, отправили со мной, что-то про «укрывательство» и «помощь врагу». О да, полудохлая грифина это страшный враг.

В замке началось самое веселое, меня швырнули в какую-то темную комнатушку, где нельзя было ни расправить крылья, ни даже вытянуть ноги, только сидеть скорчившись. Я кричала, вопила, клекотала до хрипоты, безрезультатно. Не знаю, сколько времени прошло, ни еды не воды мне не давали, только кромешная тьма, сквозь которую не видели даже грифоньи глаза. В какой-то момент меня посетила мысль, что все, что есть, вот эта чернота кругом, а все, что было до нее всего лишь наваждение. Я старательно гнала от себя эту идею, старательно вспоминая свою жизнь, свое детство, но образы ускользали от меня, подталкивая все ближе и ближе к отчаянию.

Когда меня вынули из камеры, во мне еще теплились остатки надежды выбраться. Перья на моих крыльях напоминали мне: я грифина, и мы гордый народ, мы не сдаемся. Я цеплялась за эту мысль, не давая себе отчаяться. И когда меня бросили к Его ногам, я посмотрела на него с ненавистью.

О, он ничего особенного из себя не представлял, обычный угольно-черный единорог, на фоне остальной разноцветной братии его сородичей его вообще можно было назвать уродом. Наверное, он был болен чем-то вроде меланизма. Именно поэтому, стараясь скомпенсировать свою бесцветность, он окружал себя излишне вычурными и богатыми предметами, носил архаичную мантию времен древних династий, скрывавшую его фигуру.

Вы посмотрите на это, она еще сопротивляется, - злорадно с ухмылкой произнес Собмра. Его недобрая улыбка обнажила пару белоснежных клыков, от вида которых у меня перехватило дыхание.

Что ж, тогда придется заняться тобой лично, давненько мне не приходилось так развлекаться, - он неторопливо обошел меня по кругу, и, сделав полный круг, оценив меня со всех сторон, наконец, опустил свою рожу к моей и пристально уставился прямо мне в глаза.

Такого ужаса я не испытывала ни до ни после. Это было словно все пытки сразу, словно бесконечно умирать, мечтая о смерти как о избавлении, но продолжать страдать. Это было мерзко и ужасно, те вещи, что он со мной делал, наяву или нет, мне было без разницы. Я просто хотела, чтобы все это кончилось. Вечность спустя, и еще немного погодя я очнулась и обнаружила себя у подножия Его трона.

Ты замечательная игрушка, мы с тобой еще не раз поиграем, - раздался самодовольный голос Моего Господина. По-другому, о нем я думать не могла. Любые попытки разбивались о мою же твердую уверенность: он Мой Господин и его приказы для меня закон. Но как не странно все остальные мои мысли были при мне, я не стала тупой марионеткой. И это бесило еще больше, иметь возможность осознавать, и не иметь возможности ослушаться.

Поднявшись на ноги, я помимо своей воли отвесила ему глубокий поклон.

Слушаю вас, Господин, - непривычно покорным голосом произнесла я.

Разумеется, - расхохотался Он, - а теперь давай еще немного поиграем…

Feuerleiter. “Как я стала рабом”. Тут уже одного название достаточно, чтобы настроиться на нужный лад.
Отлично показано общество, в котором на фоне массовой истерии врагом может оказаться каждый, а милосердие и сострадание объявляются предательством и помощью врагу. Казалось бы, безумие! Действительно, безумие. Казалось бы, такого просто не может быть. Но всё это мы уже когда-то видели на страницах истории…
Интересно показан Сомбра. Мысль о том, что его личность стала такой на фоне неких комплексов, вызванных внешним уродством… Звучит весьма логично. О Гитлере тоже ведь ходит версия (хотя я в неё не верю), что он был сексуально неполноценным, и на этом фоне стал маньяком. Почему тут не быть подобному?
Ломка сознания плохо раскрыта, вот это минус. Я понимаю, что у нас SFW, и не призываю включать в текст описания жестокостей (которыми, думается, грифона и не сломить), но каких-то психологических моментов должно было быть больше. Не потому что мне приятно это читать (боги, я люблю солнце и радуги). Просто у вас название работы звучит как “Как я стала рабом”, а значит именно эта тема должна быть раскрыта максимально.
Но это моё личное мнение, на истину я не претендую. В остальном рассказ мне понравился.